В 1925 году Соня представила свои модные эскизы на парижской Выставке современного декоративного и промышленного искусства: ее экспозиция включала живопись, текстильный дизайн и сценографические работы, к тому же Соня прочла в Сорбонне лекцию, пользовавшуюся огромным успехом, о влиянии живописи на моду. Ее творчество было невероятно популярно: ее приглашали оформлять интерьеры и светские рауты, заказывали ей эскизы тканей, которые производились по всему миру, и вечерние платья, которые Соня расписывала вручную в своем фирменном «симультанном» стиле. О ее работах парижский журнал L’art vivant писал: «Эти набивные и вышитые ткани подчинены одному принципу – равновесию объема и цвета. Композициям мадам Делоне свойственно сильное и глубокое чувство великолепного ритма… В них царствуют абстракция, постоянная, но видоизменяющаяся геометрия, живая и поднятая до высот легкостью ее вдохновения, сопровождающегося капризной игрой ее кисти и всепобеждающей радостью цвета».

«Симультанный бутик» Сони Делоне, Париж, 1925 г.

Великая депрессия, однако, пошатнула положение Делоне: спрос на модную одежду и картины резко упал, «Симультанный бутик» пришлось закрыть. Соня убедила мужа, что им пора оставить карьеру художников и просто наслаждаться жизнью, благо за последнее время они достаточно заработали. Несколько лет они жили беззаботно, путешествуя по стране, однако затем деньги кончились, и супруги снова вернулись к живописи, начали активно выставляться и вновь завоевали себе репутацию одних из самых востребованных художников.

Когда в 1937 году Париж готовился принимать Всемирную выставку, Соне заказали декор двух павильонов, авиационного и железнодорожного. Несмотря на ожесточенные споры, которые Соня вела с главным художником выставки Феликсом Обле, не одобрявшим слишком смелые работы Сони, они все же заняли свое место в экспозиции и были с восторгом приняты публикой. Соня работала так упорно, что вскоре после открытия выставки перенесла тяжелейший приступ астмы: врачи нашли у нее эмфизему и велели вести менее напряженный образ жизни, однако Соня не прислушалась к их словам: в упорной работе было ее счастье.

Когда началась Вторая мировая война, супруги переехали в Овернь. Там оказалось, что Робер был тяжело болен: 25 октября 1941 года он скончался от рака.

Казалось, что Соня не переживет смерти мужа, который был – наряду с живописью и неотделимо от нее – смыслом ее жизни. Казалось, что она осталась жить только в память о Робере и лишь для того, чтобы хранить память о нем. Сразу после его смерти Соня – с невероятным трудом – организует выставку его работ, ради финансирования которой она распродала почти все свое имущество. Отныне она скиталась по случайным отелям и домам друзей. В 1945 году она вернулась в Париж в глубокой депрессии – ни денег, ни здоровья, ни желания жить. Ее сын, ставший в тридцатых годах знаменитым джазовым музыкантом и критиком, а во время войны – членом Сопротивления, плохо с нею ладил: он постоянно упрекал ее за слишком легкомысленный в прошлом образ жизни, благодаря чему она осталась без средств. Современные художники по-прежнему уважали ее, искали ее общества, но она не доверяла им, считая, что они лишены необходимой для творчества духовности: сама она всю жизнь в живописи руководствовалась инстинктом, в то время как новое поколение казалось ей чересчур рассудочным и академичным. Несколько лет она практически не рисовала, и лишь в 1950 году вместе с Хансом Арпом и Альберто Магнелли представила серию литографий.

Соня Делоне в своей парижской квартире, ок. 1975 г.

В это время Соня начала понимать, что заслуженная слава проходит мимо нее: ее усилия по увековечению память Робера привели к тому, что ее саму стали воспринимать скорее как его супругу, чем как соратника и товарища. Она решила, что теперь пора заняться собой, и снова начала активно рисовать. Ее гуаши этого периода по-прежнему полны ярких цветовых сочетаний и графических ритмов, наглядно демонстрируя, что можно сохранять верность своему стилю всю жизнь – и в то же время всегда находить что-то новое. В 1963 году она пожертвовала 58 своих работ и 40 картин Робера парижскому Музею современного искусства. Когда на следующий год Лувр в знак благодарности устроил ретроспективную выставку работ Сони и Робера Делоне, она стала первой в истории женщиной, удостоившейся прижизненной выставки в этом крупнейшем музее.

В шестидесятых годах ее снова настигла депрессия: старые друзья умирали один за другим, сын совершенно отделился от нее, и она внезапно осознала, что осталась в одиночестве. И тут в 1964 году она познакомилась в Парижской опере с тридцатитрехлетним Жаком Дамазом – редактором, издателем, литератором и художественным критиком. Удивительно нежная дружба между почти восьмидесятилетней художницей и «самым молодым издателем в мире» (свое первое издательство Дамаз основал в 17 лет) скрасила одиночество Сони. Она, ведомая, по всей видимости, неутоленным материнским инстинктом, воспитывала и просвещала Дамаза, отлучила его от алкоголя и терпеливо излечивала от эмоциональных проблем, которых у Дамаза с его пылким темпераментом и взрывным характером было предостаточно. Дамаз же, искренне привязавшийся к Соне, заботился о ней и поддерживал ее. Он помог организовать ее самую репрезентативную выставку в Музее современного искусства, издал ее воспоминания под названием «Мы идем к Солнцу» и сам написал несколько монографий о ее творчестве. Во многом благодаря ему Соня наконец получила все то признание и уважение, которого заслуживала. Она стала кавалером Искусств и Литературы, а в 1975 году была удостоена высшей награды Франции – ордена Почетного Легиона.

Последние годы Соня наслаждалась жизнью. Она жила в роскоши, которой так давно была лишена, проводя время в путешествиях по любимым местам Европы. Она мирно скончалась в своей студии 5 декабря 1979 года.

Татьяна Яковлева происходила из весьма примечательной семьи. По линии отца она была в родстве с крупнейшими купеческими семьями и знатными дворянскими родами России. Ее дед Евгений Яковлев был морским офицером, а бабушка, Софья Кузмина, одной из первых женщин окончила Петербургский университет, а позже получила степень бакалавра философии в Берлине. Один из их сыновей, Александр, стал знаменитым художником, дочь Александра (в семье ее звали просто Сандра) пела в Мариинском театре, а позже стала любимой партнершей Федора Шаляпина. Алексей Яковлев, отец Татьяны, был известным инженером и архитектором. Его жена Любовь Николаевна, дочь прославленного танцовщика и режиссера Мариинского театра Николая Аистова, отличалась утонченной красотой, изысканным вкусом и редкой для артистической среды образованностью – например, она знала четыре иностранных языка.