— Он мечтал об этом целых двенадцать лет, — добавила Люсинда.

— Мам, — обратилась к ней Диана, обхватив себя руками, словно ее обдало дуновением холодного ветра.

— Что, милочка?

— Разве я заслуживаю всего этого?

— Диана!

— Так долго, — тихо сказала Диана, и Люсинде пришлось немного наклониться вперед, чтобы расслышать ее слова. — Я гадала, чем навлекла на себя эту кару. Я думала, что первоисточник всех бед был во мне, в моих поступках, которые стали причиной того, что Джулия родилась такой больной.

— Ты в этом не виновата, — сказала Люсинда.

— Но ведь я ее мать, — продолжала Диана. — Наверняка что-нибудь да было. Пища, которую я ела, или, наоборот, не ела. Пакости, что я натворила в детстве…

— Не было никаких пакостей.

— Грехи, — сказала Диана. — Странно. Я никогда не думала ни о чем таком в отношении других людей — калек, слепых, меня не интересовало, какие грехи совершили их матери, прежде чем произвели своих детей на свет. Но тогда почему же я размышляла об этом в моем случае?

— Но ты уже перестала размышлять об этом, правда? — с надеждой спросила Люсинда.

— Я пытаюсь, — ответила Диана. — Но мне очень тяжело. Когда я вижу страдания Джулии, ее припадки. Когда я думаю о том, что вместо Джулии беру на «Щелкунчика» Эми, потому как Джулия не в состоянии поехать… Я думаю об этом, и меня одолевают сомнения. Мне кажется, что есть причина, по которой кто-то свыше наказал меня.

— Но сейчас-то, — возразила Люсинда, — тебя вознаградили?

— Да, Аланом, — сказала Диана. Стоило ей произнести его имя, как она тут же переменилась в лице. Люсинда видела, как улетучилось ее волнение. Она почувствовала, что тревожные мысли покинули комнату. Внезапно лицо Дианы просияло.

— Любовью, — поправила ее Люсинда. Потому что не только Диана получила Алана. Он тоже был вознагражден ею. Родственные души обрели друг друга. Справившись с трудностями, они наконец были вместе.

— А мы можем ее сохранить? — спросила Диана.

Люсинда взяла ее за руку. В детстве Диана была маленькой почемучкой. Она безоговорочно доверяла своим родителям, и Люсинда помнила, как Диана спрашивала о чем-нибудь невообразимом — например, на какой высоте находится небо, — и глядела в глаза Люсинды с таким же доверчивым выражением, как и в эту минуту.

— Диана, дорогая моя, — сказала Люсинда, — начинай говорить себе, что ты заслуживаешь любви, что ты достойна быть счастливой. Точно так же, как и все остальные. Я. Эми. Джулия. Мы не должны упускать то, что само дается нам в руки. Будь то поездка на «виннебаго» или жизнь в большом белом доме у гавани. Или здесь.

Диана обхватила себя руками, обведя взглядом скромное убранство своего родного дома.

— Вообще везде где угодно, — добавила Люсинда.

— Моя родственная душа, — проговорила Диана, задумчиво.

— Эми обрадуется, когда узнает, — сказала Люсинда.

— Как же хорошо, что праздник совсем близко, — сказал Диана.

Люсинда притянула ее к себе:

— Раскрою тебе свой секрет. Будь благодарна каждому божьему дню. Так мы и жили с твоим отцом и именно поэтому были счастливы. Потому что нам не дано узнать, когда нашему счастью придет конец.

Завтра ее рассказ должны были принять на участие в конкурсе. Эми спрятала его в самое надежное место — за фотографию отца, висящую на стене своей спальни. Оттуда ей улыбался Рассел Брукс, симпатичный продавец автомобилей. А сразу за снимком, словно в стенном сейфе, лежал рассказ Эми. Теперь она вынула его из тайника. Она нервничала, боясь, что в ее рассказе было полно недостатков, и ей хотелось узнать чужое мнение на этот счет.

— Мам, — позвала Эми, подойдя к двери в комнату матери.

— Тссс, дорогая, — лежа на кровати, проговорила мама. — Мне не удалось выспаться прошлой ночью. Я очень устала.

— Прочтешь вот это? — спросила Эми.

— Не сейчас, — простонала из-под покрывала Тесс.

— Пожалуйста, мам. Это важно, — просила Эми, ощутив прилив гнева. Ну как же так: в рассказе мама Кэтрин справилась с депрессией, а в реальной жизни мама Эми, наоборот, погружалась в нее еще больше. Эми ужасно переживала, но в то же время жутко злилась.

— Позже, — простонала ее мать, и Эми могла поклясться, что услышала, как она всхлипнула.

Эми сжала кулаки. Люсинда с Дианой так гордились ею, и почему ее родная мать не могла хоть как-то поддержать ее? Флакончик с антидепрессантами, которые принимала ее мама, стоял на полке в ванной. Вчера Эми их пересчитала, желая убедиться в том, что мать их принимает. Она пошла в ванную комнату и снова пересчитала пилюли: их количество не изменилось.

— Мам, — сказала она, тряся мать за плечо.

— Что случилось, Эми? — недовольно пробормотала мать.

— Почему ты не принимаешь свое лекарство? Разве ты не хочешь поправиться?

— Хочу, Эми.

— Но ты же не пьешь свои таблетки! — вскричала Эми. — Я посчитала, так что не обманывай меня. Жизнь прекрасна, мы вместе, наступает День благодарения! Почему ты не принимаешь лекарство? — Она с силой потрясла свою маму, но скорее от отчаяния, а не из желания заставить ее покинуть постель.

— Они нагоняют на меня сон, — расплакалась Тесс. — Сушат рот и вызывают головную боль.

— Но ты даже не пытаешься выздороветь! — орала Эми. — Ни капли не пытаешься!

Ее мать просто лежала среди простыней и рыдала. Эми, недоумевая, глядела на нее. Почему она не была похожа на Диану? Ее не интересовало участие Эми в писательском конкурсе, поездка в Нью-Йорк. Почему ее мама сама не могла свозить свою дочь на «Щелкунчика»? Казалось, ее даже нисколько не встревожило, что Эми собиралась поехать с кем-то еще. Она была занята одним: валялась на кровати и ничего не делала.

— У нас нет индейки, — дрогнувшим голосом сказала Эми. — Праздник уже близко, а у нас вообще нет никакой птицы на ужин. Ни репы, ни клюквенного соуса. Я написала рассказ, а ты не хочешь его читать.

— Я прочла его, — прошептала ее мама. — Когда ты была в школе.

— Правда? — удивилась Эми, испытав легкое головокружение.

— Из-за этого рассказа мне стало совсем плохо, потому что я не могу поправиться так же быстро, как мать Кэтрин. Она чем-то напоминает меня, только во сто раз лучше. Она заботится о своих детях — ребенке-тебе и ребенке-Джулии — намного лучше, нежели я. Прости меня, Эми.

— Мам… — не зная, что и ответить, сказала Эми.

— Просто оставь меня, — простонала Тесс. — Пожалуйста. Дай мне немножко поспать.

Эми попятилась из комнаты и закрыла за собой дверь. Она бросила лист с рассказом на кухонный стол. Там желтело большое пятно арахисового масла, но ей было все равно. Она окончательно расстроила маму своей выдуманной историей.