Он даже не чувствует, как Джек выхватывает у него пистолет, ему очень больно, но новый удар по носу, от которого кость ломается вторично, он все-таки ощущает.

Тедди стоит на подъездной дорожке на коленях, и его дружки собираются было прийти к нему на помощь, но застывают, когда Джек, наставив на них пистолет, с угрозой в голосе говорит:

— Да?

Они любят Тедди, но не настолько, чтобы принять за него пулю, а с этого полоумного станется расстрелять их всех. Поэтому, похоже, Тедди остается в одиночестве.

Довольно грустном одиночестве, потому что подъездная дорожка залита кровью, у него выбита парочка зубов, а кровь из носа все льется и льется.

Что взять с кретина, думает Джек, ведь только полный кретин, собираясь кого-то застрелить, подходит к нему на такое близкое расстояние. Чтобы застрелить кого-то, надо стрелять с того места, где он тебя не может достать. Иначе зачем носить оружие? Ну да ладно…

Он волочит Тедди по подъездной дорожке, время от времени пиная его ногой под ребра и в такт ударам говоря:

— Дам тебе на будущее совет, Тедди. Не стоит — удар — вредить — удар — дорогим мне людям! — Удар. — Усвоил — удар — это?

Он волочит его, пока голова Тедди не оказывается в гараже, тогда он нажимает кнопку, и дверца гаража опускается, придавливая шею Тедди так, что последующий разговор он ведет, обращаясь в основном непосредственно к голове Тедди.

Испытывающей сильную нехватку кислорода.

Джек думает, что в прошлый раз, когда он взял Тедди в оборот, он сожалел об этом целых двенадцать лет.

Что ж, думает он, может, и теперь мне предстоит двенадцать лет об этом сожалеть.

— Совсем как когда-то, помнишь, Тедди? — говорит Джек.

— Пошел ты!

— Ты был на задании сегодня утром, — говорит Джек.

— Нет.

Джек давит на дверь гаража. Сильно давит. Кажется, голова Тедди вот-вот отделится от туловища.

— Ладно, был! — выкрикивает Тедди. — Но это неофициальное признание. Меня подрядили.

Джек слегка отпускает дверь.

— Кто тебя послал?

Тедди плотно сжимает челюсти.

Джек надавливает. Повторяет вопрос:

— Кто тебя послал?

— Двое русских.

— Ты же прихвостень Кэззи. А он армянин, — говорит Джек. — При чем тут русские?

— Они его купили. Подмяли под себя.

— Ники Вэйл, — говорит Джек.

— Что «Ники Вэйл»?

— Ты знаешь его.

— Слыхом не слыхивал ни о каком Ники Вэйле.

Джек опять надавливает на дверь.

— Ники Вэйл?

— Имя я слышал, — говорит Тедди. — И разговоры о нем. Большой человек он вроде. Над всеми хозяин. Capo de tutti Capi.[30]Крестный отец, мать его. Кэззи говорил, что он был в отъезде, а теперь вернулся.

— Это ты его дом поджег?

— Нет.

Но Тедди усмехается. Насколько это возможно с шеей, придавленной двухсотфунтовой гаражной дверью.

— Что тебя так веселит, Тедди Кул?

Тедди теперь уже смеется в открытую:

— Мы уделали тебя, дубина, твоя «Жизнь и пожар в Калифорнии» нам теперь подметки лижет!

— Ты рылся в моих бумагах, — говорит Джек. — Кто провел тебя в компанию?

— Да откуда мне знать?

— Сандра Хансен? ОСР?

— ОСР… Микки Маус… Откуда мне знать-то?

— Том Кейси?

— Не знаю.

Джек давит на дверь.

— Не знаю я! — хрипит Тедди. — Хоть выдави мне все мозги, разбросай их по гаражу так, чтоб потом санитарной инспекции мыть гараж пришлось, — все равно не знаю! Кто-то да провел, потому что уе…ли мы тебя, ищейка шерифская. Армяне, русские, да кто угодно, уе…ли тебя, Джек!

— А Сколлинса ты поджег? — спрашивает Джек.

— Может, и я, — говорит Тедди. — Да тебе-то что до этого? Ты угодишь в тюрьму еще до меня.

— Узнаю старика Тедди Кула, — говорит Джек. — Подбросить намоченные в керосине тряпки и зажженную спичку. Ты все такой же, Тедди, никак не вырастешь, не повзрослеешь. И мы с тобой все в той же позиции — ты хнычешь, а я тебя колошмачу!

Джек чуть отпускает дверь.

— Кто отдал приказ убить того старика, Тедди?

— Какого еще старика?

— Порфирио Гусмана, двенадцать лет назад.

— А-а, тот старый хрен! — Он глядит на Джека и улыбается. — Кэззи сказал, что ему это его босс велел. Вот Кэззи и поручил это мне. И ничего ты тут поделать не можешь, ищейка шерифская.

Сложность в том, что Тедди Кул прав. Насрать, не имея говна, затруднительно.

У тебя имеется свидетель, что в ночь пожара Ники возил туда-сюда мебель. Тот же свидетель утверждает, что Ники, вопреки его записанному показанию, на месте пожара присутствовал.

Но если воспользоваться этим свидетелем, они его убьют.

Déjà vu.[31]

Имеются остатки подделок.

Ага, образцы тоже были. А что с ними стало?

Ты знаешь того, кто изготовил подделки.

Все это сгорело.

Хорошо. Имеются два пропавших вьетнамца, управлявшие фургоном с мебелью. Имеется попытка покушения на полицейского, расследовавшего дело о пропавших вьетнамцах.

И нет ничего, чтобы увязать это с Ники Вэйлом.

Джек оглядывает внутренность гаража и замечает канистру с бензином. Выливает на пол содержимое канистры под вопли Тедди. Последние капли Джек брызгает на голову Тедди. Несколько капель просачиваются вниз через дверь.

Джек садится на корточки возле Тедди:

— Что сделал Ники с мебелью?

— Какой еще мебелью?

— Черт, куда это я спички задевал?

— Ни о какой такой мебели, черт тебя дери, я ничего не знаю!

Тедди не врет. Он слишком напуган, чтобы врать.

— Дай мне что-нибудь, Тедди, — говорит Джек. — Что-нибудь, чем бы я смог воспользоваться.

Тедди думает. Джек видит, что он взвешивает, что страшнее. На одной чаше весов его страх перед Ники Вэйлом, на другой — страх сгореть заживо. Джек знает, что сумеет победить Тедди, потому что пламя грозит Тедди уже сейчас, а Ники — это пока что абстракция, а в абстракциях он не силен.