Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ослы – создания крайне неторопливые и упрямые, так что до первых сгоревших строений мы добрались минут через сорок, а то и через час. Утренняя прохлада здесь совершенно не ощущалась. Сухой раскаленный воздух одеялом висел над долиной. От дыма и гари слезились глаза, пришлось заматывать нос покрывалом.
От нескольких кварталов города не осталось и следа. Лишь кое-где из черной прогорелой земли, словно воздетые в молитве руки, торчали почерневшие скрюченные стволы деревьев. Границу пожара отмечала красноватая полоса грубо взрезанной земли, ограниченная валами из того, что раньше было стенами домов. Значит, послушали меня. Значит, смогли-таки и волов запрячь и распахать.
Солдаты, устало растаскивавшие последние очаги огня, вяло перебрасывались грубыми шуточками или просто глухо ругались, прикоснувшись к раскаленным камням. Все они были чумазые, потные и усталые.
Заслышав стук копыт, некоторые из мужчин поднимали головы, и, заметив мою белокурую шевелюру – начинали улыбаться, одобрительно похлопывая по бокам в знак одобрения. У многих солдат на восточных окраинах города жили родители и близкие.
– Ты делаешь успехи, моя девочка, – тихо шепнула мне Каи. – Эти люди запомнят, как сегодня ты позаботилась о них. А это многого стоит. Кто бы знал, что ты, царевна, такая мудрая станешь? Может и правду говорят, что в тебе живет две души?
– Это все твоя заслуга, – смутилась я. – Ты многому меня научила, мудрая. Научила видеть людей, знать, кому можно доверить свою жизнь…
Закончить фразу мне не удалось. От едкого запаха дыма меня вдруг замутило, да так, что бросило в пот. Старая жрица, заметив мою бледность, подхватила меня за локоть.
– Ох, девочка моя! Негоже тебе здесь ходить. Нужно на свежий воздух тебе.
– Все хорошо, Каи, – выдавила из себя я, стараясь дышать размеренно и неглубоко. – Нужно найти Сельмиша-ину. И Гаруула тоже. Нужно немедленно действовать дальше. Такого степнякам прощать нельзя!
Я сама не заметила, что последнюю фразу произнесла громко, во весь голос. Картина разрушенного города вызывала два чувства: боль и гнев. Как оказалось, не только у меня. Со стороны разбирающих завалы воинов послышались одобрительные возгласы. Солдаты явно поддерживали идею о том, что нельзя оставлять подобное без отмщения.
Нужно не забыть выдать им вина или пива из дворцовых запасов.
– Воины! Где я могу найти вашего командира? Десятника или сотника, не важно, – спросила я.
Один из полуголых молоденьких воинов махнул куда-то на юго-восток.
– В последний раз мы видели нашего сотника там, госпожа. Но вы туда не ходите – дышать тяжко и грязь повсюду. Мы приведем его сюда, подождите только, – заверил он меня.
Я кивнула. Даже здесь дышать было нечем. В горле ужасно першило, тошнота снова вернулась. Накидка уже была обернута вокруг лица в два слоя, но даже это не спасало.
– Может быть, нам лучше вернуться? – тихо спросила Каи. – Уж больно ты бледная. Не мутит утром?
Я отрицательно мотнула головой. В последнее время мое физическое состояние заметно улучшилось. Вероятно, сказалось путешествие. Сегодня ночью я пробежала столько, сколько не бегала ни разу в жизни, прежде чем запыхалась.
– Все в порядке. Просто от дыма нехорошо. Или усталость – пройдет, – говорить приходилось короткими фразами, иначе рвотные позывы становились сильнее.
Старуха как-то загадочно хмыкнула и взяла с меня слово, что после того, как эта кутерьма завершится, я навещу ее. Я с радостью согласилась. Мне нравились аскетичность старого храма и то спокойствие, что неизменно присутствовало в его стенах.
Через несколько минут в сопровождении юного воина пришел его сотник, мужчина средних лет с седеющей, но все еще черной окладистой бородой. Кожаный нагрудник был наспех зашнурован, а из-под него торчала мятая, мокрая и вся перепачканная пеплом туника. Нацепил для приличия ради царевны? Наверное, и я ради столь же пустого геройства решилась открыть лицо. Зря...
Тошнотворный запах гари ударил в нос с удвоенной силой. Меня замутило так, что сохранять приветливую улыбку стало невыносимо сложно. Хорошо, что в обморок не упала.
Воин низко склонился.
– Не ожидал увидеть вас здесь, царевна! Что я могу сделать для сиятельной?
– Как только потушите все, ступайте во дворец. Я позабочусь, чтобы воинов осмотрели и накормили. Много ли погибших, командир? – как мне казалось, бодро начала я.
– Да пошлет вам долгие дни Всеблагая, царевна! Ваша доброта не имеет границ. Но разве место для прекраснейшей среди такой разрухи? Зачем лани утруждать себя тем, что выполняет вол?
– Командир! Я знаю свое место! – окоротила я его. – Я приказываю, чтобы все солдаты были осмотрены и накормлены. Вы защищаете Ассубу и весь Кареш, и скоро я снова потребую от вас исполнить свой долг! Многих ночью похитили. Неужели мы простим это степным псам?!
От праведного гнева на неуместные поучения я забыла и про тошноту, и про слабость. Я должна показать себя сильной! Я докажу, что достойна роли, уготованной мне владыкой!
Солдаты же снова забросили дела, прислушиваясь к разговору. Вокруг нас их становилось все больше и больше.
– Могучий Сельмиш-ина ничего такого не говорил, – начал было возражать сотник.
– А с каких это пор Сельмиш повелевает здесь всем? С каких пор? – я почувствовала, что закипаю. – Я наследница карешских земель и, пока нет владыки, буду управлять так, как учил меня он. И я не позволю мешать! Сельмиш-ина – военачальник, но последнее слово не за ним.
Я выдохнула. Адреналин все еще заставлял кровь стучать в висках, но пальцы уже начинали предательски холодеть. И все же эффект был – сотник больше не пытался перечить.
– Надеюсь, мой приказ ясен, командир, и вы исполните его. Попрошу передать его всем, кто тушил пожар! – добавила я и развернула ослика.
Была пора возвращаться во дворец. Нужно отдать распоряжения и там.
***
Весь следующий день, совсем позабыв про сон, я провела в хлопотах. Советники, а более всех смотритель за доходом, были очень недовольны свалившимися на Ассубу тратами. Сельмиш-ина, поведший часть солдат по следам поджигателей, все не возвращался. Это начинало беспокоить. Но Демет-ина, командовавший теперь остатками войска, заверил, что пока рано о чем-либо переживать. Случись чего, генерал пришлет гонца.
О ночных событиях праздника урожая владыке отписал Шамунт-аба. Он не только показал мне сырые таблички, но и потребовал,
