Мэгги, тихо постанывая, взяла его за руку. Прочитать показания тонометра в такой темноте было невозможно, но пульс явно частил. Феликс почувствовал, как живот Мэгги затвердел от новой схватки. Прорезалась ли головка? Где одеяла, где аптечка с фонариком? Чтобы найти все это, надо было выпустить из рук Мэгги, а Феликсу не хотелось опускать ее голову на землю.

– Можешь сказать, где сейчас ребенок? Сам я не могу проверить – перчатки уже не стерильны. Ты еще потерпишь, Мэгги?

– Не знаю,– проговорила она между вдохами,– надеюсь, я сумею ненадолго задержать его. Ненадолго, Феликс,– простонала она.– Чуть-чуть.

Она стиснула его пальцы и не выпускала, пока схватка не кончилась.

– Как самочувствие?

– Не очень, – устало шепнула Мэгги. – Как будто из меня лезет огромный тяжелый шар!

– Так всегда бывает.

– Знаешь еще что? – Она зашевелилась, осматриваясь, хотя в кромешной тьме ничего нельзя было разглядеть, кроме сияющих фонарей. – Кажется, что все созвездия сегодня спустились на землю. Он словно рождается на небесах!

Феликс не раз думал, что огни Центрального парка похожи на упавшие звезды. Глядя на них сейчас, он ощутил в себе странную перемену. Его одолевал страх за Франческу, за Мэгги. Крепло осознание того, что он один, и никто другой, навлек на их головы все эти беды. Терзаемый болью и муками совести, Феликс смотрел на свет окружавших Мэгги земных созвездий.

Невдалеке раздался топот ног. Феликс взмолился, чтобы это оказался Сэм, потому что они с Мэгги никак не смогли бы бежать. Сейчас они беззащитны перед любой опасностью, и снова по его, Феликса, вине.

– Эй, где вы там?

Сэм!

– Здесь,– слабо окликнула Мэгги.

– У Мальчишечьих ворот стоит фургон, – доложил подбежавший Сэм.– Еще я видел, как другая «ауди S4» поехала к северу. По-моему, здесь две команды. Наверное, они патрулируют выходы. Нам отсюда не выбраться. Значит, надо где-нибудь затаиться.

Феликс не сладил с собой и разрыдался. Если то, что сказал Сэм, правда, «ровер» неминуемо остановят.

– Черт возьми, Феликс! Нашел время!

Он представил себе смерть сестры, почти слышал ее крики…

– Ты говорил, будто знаешь парк как свои пять пальцев. Помоги же нам, Феликс!

– Сэм, найди одеяла и аптечку,– прошептала Мэгги.– Он оставил их на спортивной площадке.

Когда Сэм ушел, Мэгги взяла Феликса за подбородок, словно дитя, и сказала:

– Ну-ну, не плачь. Господь за ней присмотрит. Сейчас нам с малышом нужна твоя помощь. Ребенок идет, Феликс, и его больше некому спасти. Вот так, успокойся.

Феликс утер слезы, но на их место нахлынули новые. И все-таки он помог Мэгги встать, а потом взял ее на руки и понес, держась подальше от дорожек и фонарей, к ступенькам у Мальчишечьих ворот. Где-то взвыла сирена, и Феликс тут же представил смертельно израненную Франческу в машине «скорой помощи».

Пришел Сэм с пистолетом за поясом, отдал Мэгги одеяла, а Феликсу – его аптечку. Потом они взяли Мэгги на руки и понесли через лужайку. Феликс старался обходить дорожки, куда падал свет, отчаянно вспоминая мало-мальски приличное укрытие. Вот они миновали утес аспидного сланца – основной породы острова Манхэттен. Неужели придется лезть на эту каменную стену? И тут ему пришла на ум арка «Расщелина».

– Я знаю, куда нам надо!

Они вышли к мостику, за которым шумела вода. Мост и подход к нему освещались двумя фонарями. В их тусклом свете Феликс разглядел северную оконечность озерца, называемого попросту Прудом. Долгими летними днями они с Франческой частенько заплывали сюда на лодках и купались, пока взрослые не видели. Берега Пруда поросли плакучими ивами; места эти привлекали уток, гусей и прочих птиц городских парков, некоторые выводили здесь птенцов. Сейчас одна из них тихо закрякала, встревоженная появлением чужаков.

Феликс показал в сторону одинокого фонаря в отдалении.

– Туда? – спросил Сэм.

– Да. Там есть арка «Расщелина». Вест-Драйв проходит по ней, как по мосту. Через нее течет водопад – его-то мы и слышим. Она каменистая, вроде грота. Временами там спят бездомные.

Сэм поцеловал Мэгги и произнес:

– Подержи-ка ее, я пойду первым.

Когда Феликс принял у него Мэгги, Сэм вытащил пистолет и скомандовал:

– Пошли.

Они отыскали тропу, ведущую мимо подножия водопада, и увидели арку. Она возвышалась над ними, словно дверь гигантского собора, по крыше которого пролегало шоссе, а просвет ее вместо зала вел в глушь и дебри Северной Рощи. Вода стекала рядом с тропой, проходящей под ее сводом, и ниже превращалась в речушку.

Сэм взял фонарик и стал освещать им путь. Феликсу арка напомнила о детстве. Когда-то они с Франческой видели здесь волшебный грот, населенный духами древности. Даже дети боялись шуметь под его могучими валунами. Один только водопад разговаривал в полный голос.

На глазах у Феликса Сэм прошелся под аркой и отыскал небольшую нишу в правой стене. Отшвырнул в другой угол какое-то старое тряпье и расстелил на земле одеяла.

– Сюда. Здесь будет удобно.

Сэм помог Феликсу устроить Мэгги в нише, встал и огляделся.

– Отличное место. Один вход, один выход. В случае чего я легко вас прикрою. Позаботься о ней, а защиту я беру на себя.– Он взял пистолет и отошел к водопаду.

Феликс присел рядом с Мэгги и открыл аптечку в неровном свете придорожных фонарей над мостом. Он достал оттуда стерильные простыни и приготовленные акушерские инструменты. Все это время Мэгги лежала так тихо, как будто схватки ее больше не беспокоили. Феликс подложил под нее впитывающую подкладку, взял фонарик и попросил Мэгги развести ноги. К своему облегчению, головки он не увидел. Каким-то образом ей удалось задержать ребенка.

– Мэгги, ты меня слышишь?

Ответом был болезненный стон.

Феликс вынул акушерский стетоскоп и прислушался, прижимая раструб то тут, то там к ее животу. Стука не было. Тогда он навел луч на ее запястный тонометр и обомлел: сто шестьдесят на сто пятнадцать.

– Мэгги, я не слышу ребенка!

Когда она открыла глаза, он увидел под ними темные круги.

– Я устала, он тоже. Не тяни, Феликс. Вынь его, как хотел. У меня больше нет сил ему помогать.

Рядом тут же возник Сэм.

– Я этого не допущу. Придется постараться, старушка. Ради Франчески, ради меня. Давай, милая! – Он приподнял ее за плечи, чтобы ей было на что опереться.– Вздохни-ка поглубже и тужься!

– Сэм, я не могу…

Он поцеловал ее.

– Можешь. Ну, давай же!