и заставить громко стонать, кончать много-много раз, пока не иссохнет, чтобы потом поцеловать в лоб, как мамочка усталое чадо перед сном.

Это ужасно. Это так унизительно для него.

— Прости меня, — с сожалением прошептала Вика и прикусила губу, — прости за то, что ты прав.

— Я уже проходил это. Она тоже потом жалела, ещё больше, чем хотела утешить. Даже если было очень приятно, оно того не стоило.

Он говорит об Ольге, вспомнила Вика. Разумов рассказывал о ней и о том, как та приходила к нему в больницу, за тем, чтобы утешить его и себя сексом прямо в палате. Вот почему это для него ещё больней, чем её бегство. Это неправильно. Вике стало невыносимо стыдно за себя и больно за Андрея. Из уголка глаза скатилась маленькая слезинка, но он не мог её увидеть, потому что она тут же затерялась в волосах.

Андрей лишь взял её руку и поднёс к губам, прижался к пальцам и закрыл глаза. Затем снова открыл.

— Останься со мной, — прошептал он.

— Я останусь, — ответила Вика и поцеловала его в губы, замерла, не желая больше разрывать этот невыносимый, но такой желанный контакт. Но всё же пришлось.

Андрей совсем немного сполз ниже и устроил свою голову воле её шеи, практически спрятавшись лицом у неё под подбородком. Его большие, сильные руки обвили её за талию и крепко к себе прижали. Вика обняла его плечи в ответ.

— Я останусь, пока буду нужна, — едва слышно прошептала она, чувствуя на себе его дыханье. Ощущая грудью биение его сердца.

Она подняла руку и запустила пальцы в его мягкие волосы, но не для того, чтобы гладить его в утешение. Ей хотелось срастись с ним, запутаться в этих приятных коротких прядях, вдыхать их запах, прижаться к ним губами и закрыть глаза.

И чувствовалось, будто они сплавляются вместе, превращаясь во что-то целостное, как два осколка чего-то разбитого неожиданно подходят друг к другу острыми краями. Складываются как кусочки странного пазла их переплетённые ноги, руки, обвивающие тела, изгибы и впадины, провалы и пропасти в душе… заполняются друг другом. И было в этом что-то необъяснимое для Вики, чего она никогда не чувствовала до этого мгновения. Что-то правильное и нужное. Необходимое как воздух.

Как она жила раньше без этого?

Лёгкий ветерок скользнул по её волосам, игриво тронул ресницы, и Вика раскрыла глаза. Уже наступило утро. Перед ней на сквозняке медленно колыхалась приоткрытая штора, поднималась и опускалась, будто от размеренного сонного дыханья.

Вика внезапно всё вспомнила и резко села на диване, подушка осталась смятой от двух, лежавших на ней до этого людей. Андрея рядом не было, в квартире гулял только ветер и шум поливальной машины внизу на улице. На столике перед диваном стояла красивая синяя кружка, наполненная чёрным кофе, а на блюдце рядом лежала булочка, испечённая Ангелиной Эдуардовной.

Сердце забилось быстро и болезненно. Он ушёл? Вот так? Молча?

— Андрей? — не выдержала и позвала она, едва пряча испуг и боль в голосе.

Он спокойно вышел из ванной комнаты и подошёл к ней, наклонился и нежно поцеловал в губы, закрывая глаза.

— С добрым утром, — проговорил он, едва оторвавшись от сладкого поцелуя. С его мокрых волос на Вику упали капельки воды. На обнажённых плечах такие же капельки оставляли дорожки, опускаясь до самой кромки серого полотенца на бёдрах.

Он был в душе… он не сбежал и не бросил её. Вика выдохнула, украдкой облизнув губы, когда он отвернулся.

— Не хотел тебя будить, — продолжил Андрей, пока она подбирала правильные слова, — надеюсь, ты пьёшь кофе. Натуральный.

— С добрым утром, — растерянно улыбнулась Вика, на что получила лёгкую улыбку в ответ, — да, пью.

Андрей, удовлетворённый ответом, отошёл к стулу возле кухонного стола, где аккуратной стопкой лежала сложенная одежда. Повесил полотенце на спинку и сначала надел часы, лежавшие на столе.

Вика, не отрывая взгляда, потянулась за кружкой с кофе, на ощупь чувствуя, что она ещё горячая от ароматного свежего напитка. Какой же он красивый. Как же сильно услаждал Андрей её изголодавшийся взгляд. На короткий миг она пожалела, что вчера не совершила задуманного. И если бы не сказанные им вчера слова, она бы обязательно это сделала. Она и сейчас готова была подойти и обвить руками его влажное и прекрасное тело, впиться в его губы…

Но Андрей начал одеваться, постепенно скрывая самые желанные части тела, одну за другой. Ей нравился каждый изгиб и мускул, каждый шрам, и это было безумием.

Тем временем он застегнул ремень и надел через голову футболку, пригладил немного волосы. Затем подошёл к Вике, сидящей на диване, и присел перед ней на корточки, чтобы заглянуть в глаза.

— Мне нужно уехать, — мягко произнёс Андрей.

Вика поставила кружку на стол.

— Куда? — так хотелось, чтобы он остался вместе с ней.

— К маме, — ответил он. — Давно должен был это сделать. Мне нужно поговорить с ней.

Вика поняла не сразу. Он хочет поехать к ней на могилу, наконец, пришло осознание. Уже год прошёл с её смерти.

Вика взяла его за руку.

— Я понимаю, — она прикусила губу, боясь задать следующий вопрос, — ты вернёшься?

Андрей потянулся и коснулся её губ своими вместо ответа. Вика подняла руку и притянула его ближе, впиваясь пальцами в мокрые волосы.

Останься! Со мной! Для меня!

Всё кричало внутри неё…

Но она должна была отпустить его. Для него.

Он продолжал этот бесконечно короткий и мягкий поцелуй со вкусом кофе столько, чтобы она смогла отпустить его сама. А потом ответил, едва отстранившись.

— Вернусь.

И звучало это как обещание из его уст.

— Я буду ждать тебя. Столько, сколько нужно.

И она обещала ему.

Андрей медленно поднялся, будто боролся с собой и желанием остаться. Но затем всё же решился и ушёл в спальню, вынес оттуда свой рюкзак, наполненный больше чем обычно. И Вика поняла, что он может уехать очень надолго. В груди кольнуло.

— Можешь закрыть мою дверь, когда уйдёшь.

С этими словами он положил на столик перед Викой один единственный длинный металлический ключ от входной двери. И ей показалось, что это знак наивысшего к ней доверия. Ключ от никогда не запирающейся двери.

Без прощания и ненужных слов он обулся, поднял рюкзак и ушёл, совсем тихо притворив за собой дверь. А Вика подняла двумя руками кружку со стола, она была очень сильно похожа на ту, которая разбилась в первый день знакомства с Андреем. Это была её кружка в его доме.