Генуэзские командиры сказали, что Джустиниани встретит их снова у Влахернского дворца – резиденции императора и центра всех усилий по обороне города. К тому времени, когда они прибыли ко дворцу, у стен Константинополя уже вовсю развернулись боевые действия. Время должно было показать, решат ли горожане перейти к конкретным действиям, направленным на оборону города, или же предпочтут и дальше взывать к Господу Всемогущему.

Дворец тоже пострадал от обстрела, но уже сам вид этого здания – пострадавшего или не пострадавшего – заставил Джона Гранта раскрыть рот от удивления. За все время своих скитаний он еще никогда не чувствовал себя таким маленьким и таким ничтожным рядом с творением человеческих рук, как сейчас. Каменная кладка Влахернского дворца была такой изящной, что казалось, будто дворец вырос из земли сам по себе, а не был сконструирован и построен простыми смертными.

Джона Гранта вывел из задумчивости мужской голос:

– Эй, ты! Ты пришел сюда сражаться или глазеть по сторонам?

Повернувшись, юноша увидел пожилого мужчину, облаченного в тяжелые доспехи и держащего в руке меч. Позади него стояло с полдюжины других воинов в таком же облачении.

– Сражаться, – коротко ответил Джон Грант.

– Женщина, – сурово произнес воин, указывая на Ленью кончиком своего меча. – Боже милосердный, а она-то тут что делает?

Ленья сделала шаг вперед и заговорила таким спокойным и самоуверенным тоном, что этот мужчина невольно стал слушать ее, причем очень внимательно.

– Именно милосердие Божие и привело меня сюда, – сказала Ленья. – А сражаюсь я лучше, чем любой мужчина. И лучше, чем ты, поверь мне.

За такую дерзость ее, вообще-то, могли бы избить, но никто из стоявших перед ней мужчин даже не попытался этого сделать.

– Нас довольно мало, – сказал командир. – Я приму помощь от любого, кто хочет и способен выполнить свой долг. Просто старайся не попадаться мне на глаза и не путайся у меня под ногами.

С этими словами он повернулся и пошел к каменным ступенькам, ведущим к верхней части внутренней стены, которая тянулась параллельно одной из стен дворца.

– Минотто, – послышался голос из толпы генуэзцев, стоящих ближе к Ленье, чем ей хотелось бы. После случая с бородачами, который произошел на площади, она и Джон Грант привлекали к себе людей так, как мед привлекает ос.

Эти слова, по-видимому, произнес стоявший впереди всех остальных воин средних лет, облаченный в кольчугу такого качества, которое свидетельствовало о зажиточности ее владельца.

– Джироламо Минотто, – снова сказал он. – Венецианский дипломат, но воин по своему призванию. Думаю, он нашел для себя пристанище во дворце.

Ленья пожала плечами и повернулась к ступенькам, по которым только что поднялся Минотто. Джон Грант последовал за ней вместе со всеми остальными воинами. Ему при этом казалось, что за ним идут подхалимы, намеревающиеся у него что-то выпросить.

Вид, открывающийся с вершины крепостной стены, заставлял любого, кто бросал туда взгляд, позабыть обо всех своих прочих мыслях. Все пространство пересеченной местности по ту сторону стены занимал город, в котором постройки были сделаны не из дерева и камня, а из холста и шелка. От Мраморного моря и до поблескивающих вод бухты Золотой Рог не осталось, пожалуй, почти ни одного клочка земли, еще не занятого войском султана. Хотя город этот был лишь временным лагерем, разбитым совсем недавно, в нем чувствовалась такая упорядоченность, как будто он просуществовал уже много месяцев. Конусообразные шатры каждого из боевых подразделений были аккуратно расставлены в определенном порядке вокруг шатра их командира. Секции лагеря следовали одна за другой – палатки за палатками, площадка за площадкой, столб за столбом. Смотреть на какое-нибудь хаотическое скопление было бы, наверное, легче. Ощущение порядка, организованности и неуклонной целеустремленности, возникающее при взгляде на этот лагерь, придавало ему еще более зловещий вид.

На широком расчищенном участке между городом из шатров и внешней стеной Константинополя Джон Грант увидел поспешно вырытый ров, который был похож на огромную рану, – именно там разместились бомбарды султана.

В тот момент, когда он пытался оценить размеры войска, собравшегося у городской стены, как вода паводка собирается перед дамбой, его заметил император. Тот уже некоторое время встревоженно разговаривал с Минотто, слушая мнение венецианца по поводу нанесенного обстрелом ущерба, когда стоявший рядом с ним Джустиниани увидел прибывшее на стену подкрепление и легонько похлопал императора ладонью по руке.

– Человек, призывающий орлов с неба, – сказал император так громко, чтобы все находившиеся неподалеку от него люди услышали его слова.

Джон Грант обреченно опустил голову. Ему отнюдь не хотелось оказываться в центре всеобщего внимания, но именно там он сейчас и оказался.

Император Константин в сопровождении Джустиниани и Минотто медленно пошел по направлению к нему, в знак приветствия выставив руки вперед и в стороны. Он положил ладони на плечи Джона Гранта и затем, повернувшись, обратился к своей свите:

– Задолго до того, как тень ислама легла на землю Персии, обитатели этой страны придумали собственное название для таких орлов, которых призвал с неба наш друг.

Он крепко взял Джона Гранта за плечо – как брата или как сына.

– Они называли их «хума» и утверждали, что уже один только их вид приносит радость и надежду на удачу. Любого, кто заставляет таких посланников небес появляться здесь, мы принимаем у себя с радостью… Ты должен стать нашим талисманом! И я говорю всем вам – любому, кто будет сражаться рядом с этим человеком, скорее всего будет сопутствовать удача.

Император жестом подозвал к себе Джустиниани и тоже взял его за плечо.

– Вам, старый друг, – продолжил он, – тысяча благодарностей за то, что вы привезли этого человека к нам. – Затем император повернулся к Джону Гранту: – А теперь скажи нам, как тебя зовут?

Те, кто смотрел в этот момент на Джона Гранта, казалось, дружно вздохнули, словно бы ожидая услышать что-то такое, о чем они уже знали.

– Я – Джон Грант, – ответил юноша. – Я прибыл сюда, чтобы сражаться за вас и ваших подданных.

– И ты будешь сражаться, Джон Грант, – заверил его император. – Джустиниани, я призываю вас извлечь побольше пользы из этого человека.

Данный спектакль закончился так же быстро, как и начался. Император повернулся и пошел прочь по крепостной стене в сопровождении Минотто и нескольких его помощников.

Джустиниани, оставшись на месте, посмотрел поочередно в глаза каждого человека, как бы взвешивая его душу. В последнюю очередь он посмотрел в глаза Леньи и почувствовал при этом, что его не удивляет ее присутствие здесь. Она выдержала взгляд генуэзца, не выказывая при этом никаких эмоций. И тут вдруг из-за их спин донесся топот многих ног и послышалось бряцанье оружия и доспехов. Джон Грант повернулся и увидел, что остальные генуэзцы – все восемь сотен человек – уже явились на место встречи и теперь выжидающе смотрят на своего командира.