— Это чудо! — воскликнула мама.

Дядя Джон распахнул дверь в гостиную, и перед нами предстала обновленная комната, стены которой были выкрашены свежей бледно-голубой краской, карнизы сияли белизной, на сверкающем полу расстилался превосходный белый ковер, а в середине комнаты стояли новый стол и четыре стула. Любимое мамино кресло находилось на прежнем месте, но оно было обтянуто новым бледно-голубым бархатом, в тон стульям, скамеечкам у подоконников и портьерам.

— Вам нравится? — тревожно спросил дядя Джон, не сводя глаз с маминого ошарашенного лица. — Это была чертовски трудная работа — подобрать цвета в тон! Из-за нее мы совершенно испортили себе нервы и уже собирались звать вас на помощь. Но не стали, очень уж хотелось сделать для вас сюрприз!

Мама не находила слов. Она могла только кивать.

— А посмотрите библиотеку!

Довольный, как мальчишка, дядя Джон увел маму из гостиной. Все мое детство библиотека стояла пустая, у нас не было книг, чтобы заполнить пылящиеся полки, разве что несколько детских книжонок да мамины журналы из чичестерской библиотеки.

Сейчас все было по-другому. Стены сияли тиснеными переплетами из кожи и сафьяна. В центре красовался большой полированный стол и тяжелые стулья вокруг него. Пара легких кресел стояла у камина, и неподалеку от них небольшой низкий столик.

— Это моя комната, — гордо сказал дядя Джон. — Вы, конечно, можете заходить сюда посмотреть мои книги, но только предварительно постучав и пообещав, что не станете шуметь.

— Я готова пообещать не только это, — подавленно сказала мама. — Но, Джон, вы, должно быть, потратили целое состояние! И это пока мы с Джулией покупали в Бате платье за платьем, снимали меблированные комнаты, ездили на вечера и развлекались как могли.

— Да, я так и знал, что отпускать вас одних было серьезной ошибкой, — мрачно заметил дядя Джон, но, увидев, как мама виновато потупилась, рассмеялся и, крепко обняв ее, сказал: — Моя дорогая, у меня полно денег, и если этот дом вам придется не по душе в его новом виде, то я немедленно сниму для вас один дом в городе, другой — в деревне.

Мама улыбнулась и присела на один из роскошных стульев.

— Ну и хватит об этом! — заторопился дядя Джон. — Я предписываю вам теплую постель и отдых до обеда, который должны будут накрыть в вашей комнате. А теперь — марш наверх!

— Я пойду с тобой, мама, — предложила я. — Но потом мне нужно доставить ребятишек в Экр.

— Конечно! — отозвался дядя Джон. — И пожалуйста, не забудьте переодеться в другое платье, вы ведь провели в этом — о! страшно сказать! — все утро.

— Да-да, как же это я упустила из виду, — подхватила я. — И вообще, пока я стою здесь, оно совершенно вышло из моды.

Дядя Джон рассмеялся, а я проводила маму в спальню и поднялась в свою комнату, где я провела все детство и юность, где я, бывало, пряталась, когда Ричард сердился на меня, где в мою жизнь вошли сны и где я рыдала, боясь, что меня считают помешанной.

Моя комната выходила на задний садик, выгон и фруктовый сад, за которыми виднелась общественная земля и высокая линия холмов на горизонте. Сумерки уже опускались на землю, солнце село, оставив за собой гряду розовых, жасминовых и лиловых туч. Ледяная звезда низко стояла в небе, сверкая, как алмаз.

Я распахнула окно и высунулась в сад. Холмы казались плотными, как клубки черной шерсти, только по верхнему гребню проходила меловая черта экрского холма, спускаясь к деревне. Холодный воздух, казалось, обнимал мои щеки, обещая ночной холод. Где-то дважды ухнула сова.

Если я когда-то ощущала присутствие Беатрис, то это было именно здесь. И сейчас я тоже замерла в ожидании ее прихода. Дрожа в легком платье у раскрытого окна, я даже хотела его. Я ожидала того трепета, который обычно возвещал мне о нем, или же той беспричинной радости, которая овладевала мной, когда я становилась ею сама.

Ничего.

Ничего не происходило.

Не было ни дрожи, ни высокого пения в голове, ни видения. Я была спокойна. Никакие домовые не владели мной. Одна под небом Беатрис и на ее земле, я была совершенно спокойна и владела собой. Она не приходила ко мне незваной. Меня не одолевал ее неспокойный дух. Я слышала ее голос, когда нуждалась в нем. Во мне появлялась ее сила, когда мне было не справиться самой. Она приходила сюда, чтобы помогать мне. Я закрыла окно и вернулась в комнату.

Бат не сделал того, на что все они надеялись: мама хотела, чтобы я стала ее копией, дядя Джон хотел, чтобы я избавилась от черточек Лейси, Ричард хотел, чтобы я стала затворницей и не появлялась на его земле. Все они думали, что мною владеют непонятные страсти.

Бат не излечил меня от всего этого. Но он объяснил мне, что это никакая не болезнь, что голос Беатрис — это помощь мне, а не проклятие, что я могу жить на ее земле гордо, как ее истинная наследница, избегать ее ошибок и поправить совершенное. Кроме того, Бат доказал, что я обладаю достаточной храбростью и привлекательностью, чтобы давать любовь и получать ее. Я позабыла предчувствия, овладевшие мною при расставании с Джеймсом, и рассказала маме, что люблю его и собираюсь выйти за него замуж. Она и дядя Джон были горды и счастливы. Ничто не стояло на моем пути к счастью. У меня не было причин бояться чего-либо.

Я достала маленькую деревянную сову Ральфа из сумочки и поставила ее на прикроватном столике. Сова Ральфа, сова Беатрис, моя сова. Я стану держать ее около кровати, этот символ их любви.

Оглядев комнату и найдя, что тут все в полном порядке, я стала спускаться по лестнице мелкими дамскими шагами — походкой, продиктованной мне требованиями последней моды.

Дети сидели на кухне, приканчивая свой чай и целую тарелку бутербродов.

— В Экре приготовились к встрече с вами, — говорила им миссис Гау, когда я вошла на кухню. — Несколько работников починили коттедж напротив церкви и приготовили его для вас.

Их лица сияли.

— Вы готовы в путь? — спросила я.

Ответом мне послужил стук спешно отодвигаемых стульев.

— Благодарим вас за чай, мэм, — сказала Рози Денч, со значением глядя на остальных.

Нат и Джимми сдернули картузы в знак благодарности и поспешили на конюшню. Я накинула пальто и вышла вслед за ними.

— Вот это дорога в старый Вайдекр-холл, — стала показывать им я. — Запомните это. Там сторожка около ворот. Справа проходит дорога на Лондон и Чичестер, но мы с вами отправимся налево, в Экр.

Широко открытыми глазами дети таращились в окошки экипажа на вспаханные поля, фруктовый сад — все эти явные признаки перемен.

— А вот и Экр, — показала я. — Слева от тебя, Рози, коттедж Денчей, ты его, наверное, помнишь…

И вдруг оглушительный грохот, дробь барабана и даже вой трубы заглушили мои слова. Как будто целый полк шотландских горцев выступил в поход.