Задержанный покачал головой, и его губы вновь тронула кривая ухмылка.

— Не его, а ее, — поправил он полковника. — Это была женщина. Чертова лесбиянка! Или выдававшая себя за лесбиянку… А ведь я даже и не догадывался о скрытых наклонностях своей жены. Та мразь знала, а я нет… Как же я был слеп…

— Так ее поймали? — на этот раз вопрос прозвучал в исполнении капитана Алябьева.

— Нет. Не поймали. Эта мразь до сих пор где‑то на свободе… А вот меня поймали. Ну, разве это справедливо? Разве есть на земле вообще справедливость?

Он снова смахнул ладонью кровь с подбородка. Попытался было подняться на ноги, но не смог. Поморщился от боли. Гуров взял его под руки и помог принять вертикальное положение. Тот скупо кивнул в знак благодарности, но уже в следующее мгновение боднул полковника в грудь и рванул в сторону кухни. Алябьев вскинул пистолет, однако фигура человека в наручниках растворилась во мраке. До слуха оперативников донесся звон разбивающего стекла. Грабитель высадил его плечом, вскочил на подоконник и буквально вывалился наружу. Старовойтова первой бросилась за ним. Зажгла свет в кухне. На рваных осколках, торчащих из рамы, остались следы крови и клочок черной майки‑борцовки.

— Лежать, гнида! — раздался грозный окрик с улицы, и Гуров без труда узнал голос Крячко. — Я сказал, лежать и не дергаться! Вот так!

Лев прошел к окну и распахнул его настежь. Свет из кухни осветил круглую клумбу, по центру которой, неловко подвернув под себя ногу, распластался мужчина в наручниках. Крячко сидел на нем сверху, дуло пистолета уперлось преступнику в затылок.

— Все в порядке, Стас? — окликнул напарника Гуров.

Тот обернулся. Лицо его выражало крайнюю степень недовольства. Глаза Станислава встретились с серыми глазами Ольги, и недовольство мгновенно испарилось. Крячко растянул губы в улыбке и ответил:

— В полном, Лева. Я взял этого гада. И чем вы только думаете? Еще секунда, и он улизнул бы… Капитан, кинь‑ка мне наручники!

Алябьев смущенно откашлялся.

— Так это… Они на нем, товарищ полковник. То есть я хочу сказать, что он уже в наручниках.

Задержанный попытался повернуть голову, но Крячко ему не позволил. Дуло пистолета еще плотнее впечаталось грабителю в затылок.

— Отличная работа, Стас! — похвалил напарника Гуров. — Держи его, а капитан пока подгонит машину.

— Спасибо за помощь, товарищ полковник, — наградила Крячко чарующей улыбкой Ольга. — Лучшего прикрытия у меня еще не было за все время службы в полиции.

— А… Ну, это… — замялся Крячко. Он все‑таки сунул оружие в наплечную кобуру, но слезать с задержанного не торопился. — Я старался, Оленька. На какой только подвиг не пойдешь ради твоих прекрасных глаз. Как насчет того, чтобы поужинать вместе? Как друзья и коллеги. У меня ведь еще толком не было возможности познакомиться с тобой поближе… Например, завтра? Устроит?

— Я подумаю, — пообещала Старовойтова. — Только вот не припомню, когда мы с вами перешли на «ты», товарищ полковник.

— Только что. — Такой мелочью смутить Крячко было невозможно. — Обстановка, так сказать, располагала, и я воспользовался случаем.

— И, кажется, я просила вас не называть меня Оленькой, для меня это совсем не привычно.

— Что я могу сказать на это? Привыкайте, Оленька, — пожал плечами Стас.

Гуров отошел от окна и обратился к Алябьеву:

— Подгоняй машину, Рома. А я позвоню Лозинскому.

— То есть вот так запросто? — Крячко допил пиво, промокнул рот ладонью и потянулся в карман за сигаретами. Он сидел против солнца и потому вынужден был прикрыть глаза темными солнцезащитными очками. — Вчера она еще твоя клиентка, а сегодня ты уже спишь с ней? Неплохой способ развода.

— Я никого не разводил, — небрежно отмахнулся Лозинский. — Аня сказала, что я нужен ей как мужчина, и… отказать девушке с моей стороны было бы как минимум грубо. К тому же я таким образом решил проблемы с ночевкой на то время, пока вы с вашей операцией захвата лишили меня крыши над головой.

Гуров скромно улыбнулся. В отличие от двух других мужчин он отказался от пива и заказал себе минеральной воды. День сегодня выдался особенно жарким. Солнце припекало не хуже, чем в середине июля.

— У меня, кстати, до сих пор не было возможности поблагодарить вас, Андрей Борисович, — сказал он. — И не только за то, что вы предоставили нам свой дом… А за все в этом деле. Без вашей поддержки нам вряд ли удалось бы поймать грабителя.

— Ой, только не надо, Лева! — скривился Крячко. — А то он сейчас начнет с нами через губу разговаривать. Знаю я этих мозгоправов.

— Обращайтесь в любое время, Лев Иванович. — Лозинский жестом попросил официантку принести еще два бокала пива. — Мне и самому было приятно поработать с вами.

— Ну вот, началось, — недовольно буркнул Станислав. — Что я говорил! Не хватало еще, чтобы он навечно прилепился к нам. Лучше вернемся к Штурминой…

— Я не хочу обсуждать это с тобой, Стас. — Психолог даже не взглянул в его сторону. — За последние пять минут у тебя дважды обозначились жесткие складки в области губ. А это означает, что ты занимаешься самоуничижением.

— Чего? Каким еще самоуничижением?

— Тебе неприятно, что ты проиграл мне в отношении Анны, — пояснил Лозинский. — Но при этом ты не ревнуешь. И лишь по той простой причине, что у тебя сейчас появилось новое увлечение. Майор Ольга Старовойтова. Но чувство досады осталось… И неуверенность в том, что с Ольгой у тебя тоже что‑то получится.

— В этом можешь не сомневаться, — приосанился Крячко. — С Ольгой у меня все на мази.

— Заметили, как дернулся его кадык при этом, Лев Иванович? А это значит, что он бессовестно врет. И нам, и самому себе.

Гуров предпочел промолчать. Ему совершенно не хотелось становиться участником назревающей перепалки.

— А в репу хочешь? — нахмурился Станислав. — Это я могу. И тут точно нет никаких сомнений.

— А вот сейчас он не врет.

Официантка принесла пиво. Один высокий бокал поставила перед Лозинским, второй — перед Крячко. Психолог сдул пенную «шапку» и, сделав небольшой глоток, облизал губы.

— Я сегодня ужинаю с ней, — сказал Станислав, и в его глазах появилось мечтательное выражение. — С Ольгой. Она согласилась. И это только начало…

— Ни о чем это не говорит, — не согласился Лозинский. — Хочешь, дам тебе совет, Стас?

— Не хочу.

Но при этом полковник знал, что его отказ не остановит психолога. Так оно и оказалось. Андрей перевел взгляд на Крячко и долго сосредоточенно вглядывался в его лицо. Станислав невольно заерзал на стуле.

— Майор Старовойтова — очень сложный человек, Стас. — В голосе Лозинского не было ни капли присущей ему иронии. На этот раз он был абсолютно серьезен, и Крячко невольно прислушался к его словам. — Там крайне тяжелое и запутанное прошлое. Ольга не просто, как это принято говорить, спряталась в раковину. У нее этих раковин несколько штук. И снимать их слой за слоем придется не один год. А в итоге… В итоге даже я не в силах сейчас предсказать, что окажется внутри. Ты готов к такому?