Со всем проворством, на какое только был способен, Магистр бросился к королевским покоям. На лестнице споткнулся, кубарем скатился по ступенькам. Вскочил, не чувствуя боли от ушибов. Пот заливал его пухлое лицо, одежда прилипла к телу. Одна мечта владела Магистром: добраться до королевских покоев, бежать подземным ходом.

Чудился Магистру запах паленого мяса — дружинники насадят его на копья и сунут в огонь. Скорее, скорее — в подземный ход, в свой замок, послать новых гонцов в Урочье…

Магистр рвал дверь королевской опочивальни, в страхе не соображая, куда она открывается — внутрь или наружу. Охранники, поспешавшие за своим хозяином, помогли ему.

Дрожащими, потными руками нажимал Магистр деревянные фигуры. В коридоре уже грохотали шаги дружинников. Панель отъехала в сторону. Магистр нырнул в подземный ход, к своим верным прислужникам, так и не сумевшим попасть в королевские покои. Тридцать человек поджидали Магистра, нимало не огорченные вынужденным бездействием. Вояки, следовавшие за хозяином, один за другим влетали в подземелье, торопились, сбивали друг друга с ног. Не дожидаясь, пока войдут последние, Магистр попытался закрыть дверь. Никаких рычагов с этой стороны не было, дверь следовало просто захлопнуть, тогда бы встала на место и резная панель. Магистр налег плечом. С той стороны тоже навалились. Магистр закричал. Стражники, успевшие проскочить в подземелье, кинулись к нему на помощь. Несколько мгновений длилась борьба. Дверь не поддавалась ни в ту, ни в другую сторону. Воинов в подземном ходе собралось больше, но оставшимся снаружи отчаяние придало силы. Наконец дверь удалось захлопнуть. Щелкнул замок. Из королевских покоев донесся вопль, полный ярости и отчаяния. В опочивальню ворвались дружинники.

* * *

В доме Оружейника в ту ночь никто не ложился. Хозяин, ушедший следом за Менестрелем, вскоре возвратился, тщательно задвинул засов на двери, поднялся в комнату дочери.

Гильда без суеты собирала вещи, завязывала узлы. Черный резной сундук был открыт, Гильда вытаскивала из него и раскладывала на постели платья, платки, скатерти, покрывала — в доме Оружейника не бедствовали. В стопку по правую руку отбирала то, что предстояло взять с собой. По левую — то, чем приходилось жертвовать. Левая стопка стремительно росла. Хозяйка решительно, хоть и не без сожалений, расставалась с детскими игрушками, нарядными рубашками, расшитыми простынями и полотенцами, всем заботливо приготовленным приданым. Повертела в руках изящное зеркальце в бронзовой раме, отложила налево. Туда же отправила резную деревянную шкатулку — подарок старшей сестры. Потянулась уже к следующей вещи, однако вернулась взглядом к шкатулочке, снова взяла ее в руки, вздохнула и кинула направо, к любовно собранным краскам и кисточкам. Дополнила стопку двумя нитями жемчуга. Обернулась к отцу.

— Я предупредил актеров Овайля, — тихо проговорил Оружейник. Не хотелось ему, чтобы Плясунья в соседней комнате услышала эти слова. — С утра уходим.

Гильда взглянула на стену, машинально бросила в сундук только что вытащенное оттуда полотенце. Спросила почти беззвучно:

— Полагаешь, надежды нет?

Оружейник неопределенно повел плечом:

— Вернуться всегда успеем. Если Магистр одержит победу, ни девушке, ни музыкантам нельзя будет в городе на лишний час задержаться. И я не собираюсь продавать оружие своре Магистра… Чтобы моими клинками резали моих же друзей? — Оружейник невольно возвысил голос.

Распахнулась дверь. На пороге появилась Плясунья — глаза на пол-лица, руки стиснуты.

— Где же Менестрель с дружиной?

Оружейник с Гильдой промолчали. Плясунья оглядела опустошенный сундук, два больших узла на полу, всхлипнула и выбежала из комнаты. Отец с дочерью расстроенно посмотрели друг на друга.

— Думаешь, Менестрелю не поверили? — спросила Гильда после паузы, вновь теребя злосчастное полотенце.

— Могли и поверить. — Оружейник кинул на дочь многозначительный взгляд. — Но кто поручится за преданность капитана крепости?

У Гильды опустились руки.

— Я пойду в мастерскую, — предупредил Оружейник.

Гильда застыла возле сундука, перекладывая полотенце из стороны в сторону.

Оружейник постучал в комнату музыкантов, вызвал Флейтиста и повел его в мастерскую. Развел огонь в очаге. Мастерская осветилась.

— Помоги-ка мне.

Вдвоем они с трудом вынули одну из каменных плит пола. В образовавшееся отверстие Оружейник принялся аккуратно опускать приготовленные для продажи мечи и кинжалы, драгоценные брони, наконечники для стрел… Любовно касался пальцами клинков и рукоятей, тщательно смазывал, бережно заворачивал.

— Ничего Магистру не достанется, — бормотал Оружейник.

Заполнив тайник, Оружейник с Флейтистом вновь налегли на плиту, тяжелый камень встал на прежнее место. Оружейник смел в этот угол мусор.

…Скрипач, оставшись один, собирал нехитрые пожитки. Тихонько насвистывал. Постепенно движения его замедлились, свист зазвучал громче. Скрипач прикрыл глаза, вскинул руки, будто приложил скрипку к плечу, взмахнул невидимым смычком. Опомнился. Вскочил на ноги, пинком закинул в угол дорожный мешок. Сел на кровать. Губы сложились для свиста — закусил. Руки вспорхнули — сцепил в замок. Помогло не надолго: принялся раскачиваться всем телом. Схватился за голову, ладонями зажал уши. Ноги начали постукивать в такт.

Скрипач не выдержал. Вскочил. Прокрался к двери, выглянул. Никого. Встал посреди комнаты. И — запели руки: пальцы, кисти, плечи… Все тело, раскачиваясь, выводило ноту за нотой. Тревожный, грозный мотив. Воздух в комнате сгустился, словно перед бурей. Брошенные в беспорядке вещи, казалось, изнывали от беспокойства. Вид развороченных постелей повергал в ужас. От огрызка пшеничной лепешки на полу хотелось бежать без оглядки. Скрипач играл. Волосы падали на глаза, дыхание перехватывало, на лбу выступили крупные капли пота. Лилась музыка. Ничего не было — кроме музыки.

…Гильда вздрогнула, удивленно оглянулась — ей почудились звуки скрипки. Прислушалась. Дом молчал. Гильда тряхнула головой, бросила завязанное узлом полотенце, решительно скатала теплое одеяло, запихала в мешок.

…Плясунья скорчилась на кровати, уткнулась лицом в подушку. Не верят. Никто не верит, что Артур спасется. Закусила пальцы до крови. Артура жалко… А себя еще жальче. Как жить — без него? Ей еще и восемнадцати не исполнилось. Всю оставшуюся долгую жизнь — без него? Никто другой не нужен…

Почему, почему она не поехала с Драймом в Рофт? Тогда все еще можно было изменить. Предупредить, что за тварь Магистр. Спасти…

Копыта загремели по мостовой. Плясунья кинулась к окну, приникла к щели в ставнях. Мгновение смотрела, затем ринулась в комнату Гильды.

— Отряд, отряд! — кричала она.

Гильда бросила узел, схватила Плясунью за руки:

— Менестрель дружину привел?

— Нет, нет, скакали из замка.