Страшное открытие сделал Витус. Он обыскал труп, ощупал его одежду и неожиданно обнаружил утолщения в паху с обеих сторон. Подозревая самое ужасное и не обращая внимания на Антонеллу, которая стыдливо отвела взор, он стянул штаны с покойника. Парень уже ничего не чувствовал, и Витус мог бы не церемониться, однако проделал все крайне осторожно, с опаской ухватившись за концы штанин.

— К чему такие предосторожности? — удивился Магистр. — Ему ведь уже все равно.

Витус ничего не ответил и принялся обследовать ноги.

— Подойди сюда.

— Ну что там? Я думал, мы сейчас завтракать будем, а ты вместо этого возишься с покойником, — проворчал ученый, но все же подошел поближе и склонился над трупом. Близоруко сощурившись, он снова недоуменно спросил: — Ну что там?

— А ты не видишь?

— Это? Это укус. Ну и что?

Витус стиснул зубы.

— Это укус блохи! Точнее, их много, на обеих ногах.

— Sic те servavit, Domine![42]Ты же не хочешь сказать, что у негодяя… чума?!

— Именно это я и хочу сказать. У этого человека все признаки чумы. В паховой области справа и слева есть бубоны — омерзительные коричневато-черные опухоли, частично заполненные гноем.

— Тогда немедленно прочь отсюда!

— Нет, подожди. Успокойся. Не наводи панику. Это нам сейчас совершенно ни к чему. — Витус отошел от трупа и вымыл в чане руки, после чего вылил воду в соседние кусты. — Парень не мог быть полон сил, однако ему хватило прыти драться с нами. Он чуть было не зарезал меня ножом, если это, конечно, тот самый разбойник, который накинулся на меня. Что-то тут не сходится. Как он мог проделать путь в несколько миль, а потом еще найти силы, чтобы напасть на нас?

Магистр задумчиво почесал затылок.

— А может, он все это время был здесь?

— Как? Каким образом? Не понимаю.

— Может, сидел в кустах. Замаскировался, как лиса, поджидающая добычу.

— То есть ты хочешь сказать… — Витус вытянул губы дудочкой. — Черт возьми, как же я раньше не додумался? Точно, так оно и было: вся шайка негодяев пряталась в кустах и подстерегала безобидных путешественников. Поскольку нас было слишком много, они поостереглись нападать на нас при свете дня, а ночью совершили попытку. Представляешь, а я во время своей вахты в самом деле думал, что это от ветра кусты так сильно колышутся! Теперь понятно, почему они застали Фабио врасплох.

— В любом случае, мы должны уходить отсюда сию минуту. У меня уже такое ощущение, что я вдыхаю чумные миазмы.

Витус покачал головой:

— Нельзя поддаваться безумию. Остальные еще ничего не знают. Я объясню им все позже, в дороге. А сейчас хочу осмотреться в кустах.

— Витус, старик! — С каждой минутой Магистр становился все нервознее. — Зачем искушать Господа?

— Успокойся, сорняк, не суетись. Мы же знаем ситуацию. У мертвеца на ногах следы укусов чумной блохи, Pulex pestis. Именно этим путем он заразился чумой! — Глаза Витуса блестели.

— Не понимаю причину твоего восторга. Над нами висит Дамоклов меч, и …

— Да пойми ты! То, что мы на ощупь с таким трудом отработали в теории, находит свое подтверждение на практике. Мы были правы! А если верно и все остальное, в чем я абсолютно убежден, мы не можем заразиться, ведь мы непосредственно не касались трупа, и дышать он уже не мог. — Не давая возможности Магистру хоть что-нибудь возразить, Витус исчез в кустах. Тому лишь оставалось пожать плечами.

От костра, вокруг которого уже расположилась вся компания, донесся зычный рык Фабио:

— Магистр, amico mio, где же ты? Где кирургик, он ведь только что был здесь?

— Ему понадобилось отойти! — крикнул в ответ ученый. — Мы сейчас придем. — Удостоверившись, что его никто не видит, Магистр, затаив дыхание, оттащил труп в кусты, чтобы он раз и навсегда сгинул с глаз. Через несколько минут из леса с задумчивым видом вернулся Витус.

— Я нашел еще один труп. Тоже зараженный чумой, опять следы от укусов и опять бубоны. Правда, не в паху, а под мышками. Любопытно, что укусы находятся на предплечьях. Такое впечатление, будто чума пытается проникнуть в туловище через конечности, а тело как бы сопротивляется, образовывая уплотнения и опухоли в местах сочленений. Ну это так, к слову.

Витус прочел короткую молитву о покойных, попросив Господа простить им их прегрешения и принять в Свое царство. После чего заметил:

— Кстати, и на втором мертвеце был берет с фазаньим пером. Может, это знак принадлежности к банде? Пойду к источнику и основательно помоюсь. Я хотя и не верю в возможность заражения, но осторожность не повредит.

— Я с тобой, — заявил впечатлительный Магистр. — У меня вся кожа зудит, будто миазмы через все поры пытаются прорваться в мой организм.

Они помылись с головы до ног и самым тщательным образом очистили одежду. Это заняло немало времени. Поочередно к ним прибегал тот или другой член компании, чтобы посмотреть, в чем дело, и отпустить пару едких замечаний по поводу внезапной тяги к чистоте. Однако друзья не обращали внимания на их шуточки. Наконец оба появились у костра и проглотили остатки завтрака. Покончив с едой, Витус откашлялся и скупо обрисовал друзьям суть дела. Свой рассказ он закончил следующими словами:

— Друзья, оснований для волнения у нас нет. По вышеизложенным причинам бояться нечего. Никто не заразился, даю вам слово врача. Мы должны по-прежнему оставаться вместе и продолжать путь. Все остальное образуется.

Бодрое настроение компании тут же уступило место паническому ужасу. Особенно подавленным выглядел Фабио, всегда жизнерадостный странствующий торговец, у которого это никак не укладывалось в голове.

— Как все же нерасторжимы радость и горе, — пробормотал он наконец и зябко повел плечами. — Прохладно, друзья мои. Мы должны как можно быстрее покинуть это негостеприимное место. Немедленно!

Однако потребовалось еще немало времени, пока все пожитки были собраны и упакованы, а лошади запряжены.

Когда вся группа свернула на дорогу, ведущую в Пьяченцу, во главе процессии кое-что изменилось: Энано шагал бок о бок с Антонеллой. Она была выше его более чем на голову, но, похоже, их обоих это не смущало.

Они не прошагали и двух часов, как их настигло следующее злоключение: на краю поля они заметили чью-то фигуру. То была крестьянка. Она лежала в меже и больше походила на мертвую. Однако жизнь еще теплилась в ней. Женщина бредила в лихорадке, выкрикивая отрывочные слова, смысл которых никто не понимал. Витусу хватило одного взгляда с безопасного расстояния, чтобы обнаружить уродливый бубон на ее теле.

— Она стала жертвой чумы, — глухо произнес он.

— Умоляю, пошли дальше, скорей, скорей! — торопил Фабио.