Я вынырнула из темноты забытья, как из вязкого вишнёвого киселя. Такого тёмного, что больше похож на дёготь. Судорожно втянула воздух носом и выгнулась, скривившись. Крылья непривычно мешали за спиной, которая была плотно прижата к наклонной холодной плите. Я боялась втянуть их, вдруг не получится и магия просто развеется, стоит запустить процесс? Терять её таким образом, почему-то, не хотелось.

Я распахнула глаза и заозиралась. Обычное помещение, каких множество. Нижние этажи замка. Пахнет приятно, едва различимой пылью, не противной сыростью. На подвал не похоже. Надо мной в потолке светится белым круг, вяло освещая прямоугольную комнату.

Я невольно охнула, когда из тени в углу неожиданно вынырнул Фьярин, которогоя не сразу заметила. Он смотрел оценивающе, но не зло. Под этим почти дружелюбным взглядом я даже не сразу поняла, что прикована кандалами за руки. Дёрнулась, посмотрела на наручи и негодующе уставилась на бога. Он воспринял это как знак к началу разговора.

– Итак, богиня. Бывшая когда-то невестой. Как же ты сделала это? Как обожествилась?

По моему лицу он должен был отчётливо прочитать, что этот вопрос мне изрядно надоел.

– Мой случай уникальный. Такой вариант для повторения не годится.

– Увиливаешь, – хмыкнул Фьярин. – Но я готов в это поверить. В любом случае, мне интересней другое, – и в его глазах загорелся нехороший такой огонёк. – Как ты запечатала свою магию?

Интересно, с ним пройдёт тот же фокус, что вроде как удался – если я ничего не путаю – с Роуданом? Что такого, если богиня не разбирается в терминах? Запечатать, уничтожить – слова одного плана, разве не так? В обоих случаях к магии как бы не обратиться. Ресничками невинно хлоп-хлоп. Кто сказал, что я обязана понимать,к к действует безмагическая зона?

– Эм, тебе должно быть лучше знать, как работает это место, – я сдвинула брови, изображая недоумение.

– В том-то и дело, что я прекрасно в этом разбираюсь. Оно сжигает любую магию, оказавшуюся здесь, а твоя, на сколько я могу судить, цела-целёхонька. Пока не окажется за пределами твоего тела. Как ты её защитила?

Занятно, судя по его любопытству, он и правда не знает. Не нашёл крест или всё же мастерски играет, чтобы проверить меня? Насколько хорош этот бог в словесных дуэлях, будучи запертым в своей Академии с этими холодными, чопорными слугами?

Варианта два: либо он забыл уже как общаться с говорливым собеседником, либо он мастер выуживать из людей сокровенное, натренированный на студентах. Нет, я в любом случае не скажу правду. Даже если он в курсе про крест Тхараси, не ожидает же, что я сама про него поведаю вот просто так?

– Не знаю… Наверное, в этом проявляется мой талант, – соврала я какую-то ерунду, способную, на мой взгляд, что-то объяснить. – Роудан сказал, что я одарена в щитах. Или защитах… Наверное, и там, и там.

– Значит, крылья тоже щитом накрыты? – Фьярин приподнял уголки губ. – Таким, что я не чувствую?

– А у тебя магия есть, чтобы чувствовать? – огрызнулась я, испытав очередной приступ дискомфорта от сковывающих наручей. Хоть ноги свободны, и на том спасибо.

– Для магического зрения она не нужна, – бог приподнял бровь. – Я хорошо осмотрел тебя, – и он продемонстрировал направление, которое использовал, нагло обведя меня взглядом от губ вниз к самым пяткам. И как-то по особенному похабно наклонил голову, задержавшись чуть дольше на бёдрах. Но мне показалось, его всё же не особо впечатлило. Сделал он пошлый жест для меня. Показать свою власть? напугать возмодными последствиями? – Щит или нет, мне не помеха.

Фьярин так это сказал, про помеху, что показалось – речь не о диагностике уровня магии и объёма сосуда. Что-то хищное проскочило в голосе бога. Предвкушение?

– Не помеха в чём? – неожиданно сорвавшимся голосом спросила я.

– Прости, красавица… – мурлыкнул Фьярин, приблизившись ко мне почти вплотную.

– Лира! – выпалила я громко, прочищая пересохшее как-то разом горло.

– Прости, Лира, – проурчал бог очень похоже на дракона, – но видимо, красавица, – он обходил меня со спины и приходилось поворачивать голову, чтобы слышать его тихий голос, – сегодня тот день, когда ты умрёшь.

– Опять?! – страдальчески вырвалось у меня помимо воли. Даже руками всплеснула, но кандалы не дали совершить этот жест.

– Опять? – насмешливо переспросил Фьярин, выныривая и-за плиты справа. – Уже случалось?

Бог разом развеселился. От животного оскала не осталось и следа. Теперь передо мной был участливый, но самодовльный старший брат. От такого контраста из моей головы словно выскользнул смысл сказанного им. Осталась лишь моя комичная на это реакция.

Фьярин улыбался, глядя на мученическую физиономию богини перед ним. Он располагал к себе и улыбкой, и выверенными движениями, и тёплым задорным взглядом, почти как у Дэгана. Так и хотелось начать рассказывать ему историю, вызвавшую у меня такую бурную реакцию. Но насмешка в морщинках, проступивших на уголках его глаз и в дёрнувшихся краях рта быстро убила это желание. Я насупилась и сжала губы, как ведут себя избалованные аристократки.

– Да! – буркнула куда-то в сторону, отведя глаза под его пристальным, изучающим взглядом. – Так я и стала богиней! Что-то заклинило в системе, и меня, вместо дальнейшего вращения в колесе реинкарнации, объединило с божественной силой.

– Хм, странно, – Фьярин нахмурился, но лишь чуть-чуть, и потёр пальцами подбородок.

Не знаю для кого он тут бреется… Хм, а я ведь не знаю, бреются ли вообще боги! Сама я, например… когда в последний раз? Хм… У таких вот не совсем физических тел вообще идут обычные процессы вроде роста, скажем, ногтей?

– Ты рожала? – вырвал меня из размышлений приятный голос нового знакомого.

– Нет, – ответила ему спокойно. – Я и забеременеть не успела. Но какая разница? Метка же стояла уже.

И я безразлично пожала плечами, попытавшись этим жестом скрыть дрожь, прошедшую по телу, когда сказала это. Я заранее спланировала свести разговор либо к метке, либо напрямую к невестам. Но думала, что придётся сначала поговорить о произошедшем на поле боя. Чтобы завоевать его доверие. А потом уже лезть в то, что кажется подозрительным. Но вот – не сдержалась. И стало страшно от того, как бог может отреагировать.

– Дело в ребёнке, – всё с тем же задумчивым выражением лица и потирая подбородок, Фьярин принялся мерять шагами комнату передо мной. – Он создаёт обходной путь, позволяющий доступиться в ресурсам женщины, на которой стоит защита против прямого проникновения.

Бог говорил так, словно беседует сам с собой. Забыл о моём присутствии? Или почему он вдруг решил раскрыть такие… даже на первый взгляд страшные тайны?

– Слабое место… – тихо шепнула я, понимая, к чему он клонит. Так и думала, что роды играют роль. Но выходит, лазейка появляется уже с беременностью… И Роудан такое пропускает? Погодите-ка, а что он, в сущности, должен заметить? Во время беременности, нам говорили, боги холят и лелеют своих жён, берегут, никого к ним не подпускают… Ой, они сами же поставили себя в такое положение!