вроде них, отвечающий головой перед Сенатом и готским народом. И иногда ему казалось, что он единственный тут понимает, насколько опасна ситуация, в которой они оказались…

«Не так может пойти всё, что угодно», — подумал он. — «Ошибёмся с аграрной реформой — зерна не будет и нас скинут, попутно свернув шею. Не успеем решить все проблемы до того, как римляне оправятся — нас скинут, попутно вспоров брюхо».

Как сообщают римские торговцы, рискующие торговать с готами, император Флавий Гонорий сейчас в Карфагене, ведёт какую-то смутно понятную обывателям деятельность, направленную непонятно на что. Но Эйрих прекрасно понимал, что он там делает. Он крепит армию, восстанавливает контроль над прилегающими к Африке провинциями, заключает союзы и планирует блистательное возвращение в Италию. Когда это будет? Зависит от слишком большого количества факторов. Может, через пять лет, может, через десять. Это очень опасно и готы не могут позволить себе почивание на лаврах…

Эйрих, истощённый днями и ночами, проведёнными за написанием проекта аграрного закона, протёр лицо, после чего вытащил из выдвижного ящика стола бутылочку фалернского и кувшин воды. Разбавив вино в чашке, он залпом выпил напиток и вернул всё по местам.

Вино сразу дало в голову, несмотря на то, что было сильно разбавленным — он мало ел, потому что банально не было на это времени. Все беспокоятся за него, а он беспокоится за результат. Истинный правитель не тот, кто может красиво сидеть на троне, но тот, кто может красиво решать проблемы. Даже если источником проблем служит содержимое выделанных кусков телячьей кожи…

/12 июня 410 года нашей эры, Западная Римская империя, Венетия и Истрия, каструм/

— Тестудо! — скомандовал молодой примипил, известный Эйриху под именем Балдвина Конопатого.

Рыжий парень показал себя юным дарованием, проявившим талант в тактическом управлении когортой. Таких сразу видно, поэтому опытные инструкторы, начавшие вкалывать не за страх, а за совесть, быстро подметили перспективного командира и начали продвигать его по иерархии легиона. Балдвин не сплоховал и доказал, что его подметили не зря, поэтому сейчас успешно командовал такими же, каким был он ещё вчера.

Тощие и хилые легионеры, самым старшим из которых едва стукнуло восемнадцать зим, начали оперативно строиться в боевой порядок «Черепаха». Получалось у них это лишь чуть хуже, чем у опытных легионеров, которые наблюдали за воинским смотром со снисходительностью во взглядах.

II-й готический легион готовился на базе римского каструма недалеко от Вероны, заброшенного римлянами неизвестно когда. Свято место пусто не бывает, поэтому один предприимчивый патриций выкупил участок и организовал там скотоводческую ферму. Самого патриция обезглавили в центре Вероны, а скотоводческую ферму расформировали, распределив скот между готскими селянами, уже получившими землю во владение.

Восстановление каструма заняло две декады, зато теперь там всё было прямо как в наставлениях Флавия Арриана. Воинский смотр проходил на платее, центральной площади каструма.

Эйрих с удовольствием наблюдал, как «черепаха» завершила формирование и начала движение вперёд. Выглядело это красиво и функционально.

Его эксперименты с контосами показали свою жизнеспособность, потому что легионеры больше не выглядели толпой селян с шестами, а представляли собой силу, способную остановить даже эквитов с контосами. На практике это ещё не проверялось, конечно, но выглядело всё так, будто это утверждение верно.

Центр боевого порядка — пешие контарии, а по флангам обычные легионеры с илдами.

«Посмотрим, насколько был эффективен Александр…» — подумал Эйрих, наблюдающий за ставшим традиционным восхождением коня на «Черепаху».

Стратегия Македонского основывалась на связывании основных сил противника фалангой сариссофоров и последующими стремительными ударами гетайров. В эйриховом легионе противника связывают легионеры, а решающие удары наносят эквиты.

Эквиты, конечно, хороши сами по себе, потому что удар контосом из тока, пока что, не имеет адекватных способов противодействия, но в связке с легионом это работает с чрезвычайной и неожиданной для всех эффективностью. А если улучшить «связывание» противника с помощью пеших контариев, фланги которых будут надёжно защищены обычными легионерами, сохраняющими способность вести обстрел марсовыми колючками, то эффективность войска станет ещё выше. Всё это требует высокой выучки, но с этим у Эйриха проблем не наблюдается, хотя налицо нехватка талантливых тысячников и полное отсутствие достаточно компетентных стратегов…

Как бы он ни старался, а вычленить из своих войск стратегические таланты, способные полноценно осознать и постичь его тактику и стратегию, ему всё никак не удаётся. Ему кажется, что всё очевидно и понятно, но он уже неоднократно, ещё в прошлой жизни, напарывался на непробиваемую стену непонимания.

«Люди везде одинаковые», — подумал он.

Ему было, что и с чем сравнивать. В родных ему степях основная масса воинов просто неспособна была вырасти выше хорошего сотника. И здесь тоже оказалось, что основная масса готских воинов способна неплохо управлять максимум сотней, а когда речь заходит о тысяче не говоря уже о десятке тысяч, начинается череда безумно глупых ошибок и истовой некомпетентности. И средний тысячник показывает, насколько всё плохо, даже на уровне тактической игры с деревянными фигурками и условной картой сражения. Испытания показали, что всё очень и очень плохо. Водить войска он их научил, но что-то большее…

Эйрих чётко разделял способность просто водить войска и талант полководца, широко применяющего стратегемы и переигрывающего врага с помощью неожиданных идей. Просто водить войска могут многие, а качественно разбивать врага, пока что, только он сам…

Был франк Эдобих, показавшийся поначалу достойным противником, но даже он не стал долго раздумывать и применил стандартную тактику римлян — это очень сильно разочаровало Эйриха.

«Надо продолжать искать», — подумал он. — «Не может быть, что я один способен постичь то, что пишут стратеги и тактики старых римлян. Должны быть светлые умы, должны быть».

Демонстрация способностей будущих легионеров прошла блестяще, как и всегда, но Эйрих чувствовал, что им нужно больше времени. Желательно, ещё пару лет интенсивной подготовки, а потом их можно будет осторожно применять в бою.

После ухода с платеи легионеров, начался этап демонстрации эквитов.

Конные лучники, многострадальное детище Эйриха, продемонстрировали какие-то навыки, чуть более существенные, чем раньше, после чего пришёл черёд эквитов-контариев. Эти поражали широкие и узкие мишени, потому что задачей всадника было не просто врезаться во вражеский строй, а точно поразить воина противника, чтобы пика прошла через два-три бронированных туловища, а не зарылась в землю.

Эквитов учат точности и решительности. Последнее особо важно, потому что далеко не каждый способен решиться скакать во весь опор навстречу вражеским копейщикам. Ум-то решительно понимает — контос гораздо длиннее обычной пехотной ланцеи, но сердце нервно спрашивает — а что будет, если нет? А ещё такой удар это гарантированная смерть для некоторой части эквитов, поэтому каждый из них должен быть готов умереть. Всё это накладывает ограничения на набор и в эквиты-контарии годятся далеко не все хорошие всадники…

Мишени были поражены, несколько контосов сломано, наблюдающие за действом зрители в восторге, а Эйрих доволен. Пусть завершение подготовки второго легиона ещё даже не на горизонте, но прогресс есть, и он впечатляет.

— Я доволен, — произнёс Эйрих, обращаясь к Руссу. — Сколько времени, по твоей оценке, займёт полноценная подготовка, если учитывать уже достигнутые успехи?

— Год, а лучше два, — ответил Лузий Русс. — В тот раз ты дал нам лучших, а сейчас дал только очень замотивированных. Они очень сильно хотят стать легионерами, но они юны и слабы, сам видел. Это можно исправить только временем подготовки.

— У тебя будет столько времени, — пообещал ему Эйрих. — Что же об обещанных тобой людях? В Сенате уже поднимали вопрос о выдаче земли инструкторам — вас уважают даже наши старики и никто не может сказать, что они не знают благодарности.

Вопрос действительно поднимался, причём аж самим Сигумиром Беззубым, полностью оправившимся от своей болезни. Он ставил неблагодарность к римским инструкторам в вину Эйриху и сенаторам из бывшей красной фракции, которые «повели себя с ними как ветреные шлюхи из римских городов». Пришлось ответить ему, что никто о римских инструкторах не забыл, но землю им будут выдавать позже и поближе к Риму или Флоренции. В итоге старик успокоился и не стал