Эмансипор пожал плечами:

– Он ничего не ел.

Чародей выбрался обратно.

– Сторонники интенсивных физических упражнений, как правило, не осознают, что таковые, в отличие от труда, есть дар цивилизации, обусловленный иерархической структурой общества и вытекающим из нее наличием свободного времени, – сказал Бошелен. – Истинные труженики естественным образом не нуждаются в упражнениях. – Он отошел подальше от жужжащего и лязгающего аппарата и стряхнул с плаща пыль. – Соответственно, имеет место весьма существенный факт, хорошо известный труженикам, но, похоже, забываемый фанатиками физических упражнений, а именно: человеческое тело, его мышцы и кости неизбежно изнашиваются. К примеру, любезный Риз, я уверен, что сердце способно лишь на определенное количество сокращений. Подобным же образом существует предел для всех наших мышц, костей и прочих органов. – Чародей величественным жестом показал на продолжающий работать руками и ногами труп короля Макротуса Чрезвычайно Заботливого. – И ускорять наступление этих пределов для собственного тела, на мой взгляд, величайшая глупость.

– Хозяин, – пробормотал Эмансипор, – мне хочется побыстрее убраться из этого города.

– Но разве это не значит отступить на полпути?

Какое-то время они смотрели друг на друга, а затем Бошелен откашлялся.

– Меня ждет еще одна, последняя задача. Учитывая, сколь неожиданный поворот приняли события этой ночью, полагаю, Риз, что ваша миссия в Диве выполнена. Соответственно, я позволяю вам… гм… удалиться.

– Премного вам благодарен, хозяин.

– Не за что. И еще одно, напоследок. Можете подсказать мне, как пройти к Великому храму Госпожи Благости?

– Конечно, хозяин.

Вместе с ревущей пьяной толпой демон Порока вывалился на кишащую народом широкую площадь перед Великим храмом, распевая во все горло какую-то песню, которую он никогда прежде даже не слышал. Жизнь снова была прекрасна, и Инеб Кашель чувствовал, что еще долго не забудет эту ночь. Или вообще не вспомнит. Не важно.

Они спотыкались о части трупов, многие из которых, судя по судорожным движениям оторванных конечностей, все еще жаждали присоединиться ко всеобщему веселью. Часть пожаров приблизилась к храму, окутывая его мертвенно-бледным светом. Возле ступеней развалилась масса гниющей, но упрямо пульсирующей плоти, каковая была демоном Чревоугодия. Вокруг него шло импровизированное пиршество, участники которого передавали друг другу огромные куски полусырого, сочащегося кровью мяса, и их измазанные жиром лица сияли от восторга. Многих тошнило с непривычки… нет, поправил себя Инеб, скорее уж от пресыщения, восхитительного пресыщения.

Он увидел Лень, которую несли десятки рук. Заметив Инеба Кашля, она слабо помахала ему ладонью в белой перчатке.

Все собрались здесь, ожидая своего выдающегося спасителя Бошелена, которому предстояло провозгласить дальнейшую судьбу города. Инеб прямо-таки сгорал от нетерпения.

– Я здесь, мои дорогие!

Сторкуль Очист раскрыла было объятия, но тут же замерла. Перед ней, в зале Оргий на верхнем этаже борделя Гурлы, двигались во мраке странные тени – множество теней, и все, как ей показалось, на четвереньках. Хороший знак. Собственно, судя по повизгиванию и похрюкиванию, – множество хороших знаков.

Не считая, естественно, вони.

Одна из фигур неуверенно выпрямилась.

К несчастью, глаза Сторкуль уже начали привыкать к темноте.

– Чем ты так измазался? – спросила она.

– Ну… им это нравится, понимаете ли…

– Кому?

– Моим свиньям, естественно. – Коротышка показал куда-то за спину.

Свиньям? Во имя Бездны, это и в самом деле были свиньи!

– Но это же бордель! Хуже того, третий этаж! Что делают эти мерзкие скоты там, где я ожидала увидеть совсем других мерзких скотов?

– Я их тут прячу! Все сошли с ума! Хотели зарезать моих красавиц, но я им не позволил! Кто станет заглядывать на верхний этаж борделя? Да никто! Никто, кроме вас, но вы ведь пришли не для того, чтобы отправить моих свиней на бойню… или?..

После некоторого раздумья она медленно опустила руки и вздохнула:

– Что ж, прекрасно, я просто задержу дыхание. Раздевайся, старик. За счет заведения.

– Я… я не могу! Они станут ревновать!

Не выдержав накопившегося разочарования, Сторкуль Очист закричала.

Озадаченно блуждая по подземным залам и коридорам храма, Имид Факталло с младенцем на руках и Элас Силь слышали доносившийся откуда-то сверху чудовищный рев – как будто на городских улицах шла жуткая бойня. Или, по крайней мере, так им казалось, потому как последним, что они видели наверху, стала кошмарная смерть Громогласной Монахини.

Но здесь, внизу, царила тишина. Где монахини? Где отобранные у родителей дети? Они не нашли ни единой живой души.

– Тсс! – Элас Силь вцепилась в руку Имида.

– Я ничего не говорил!

– Тихо!

Где-то рядом раздавалось негромкое бормотание. Перед ними вправо и влево уходил поперечный коридор, а прямо напротив виднелась дверь. Из щелей просачивались слабый свет фонаря и запах благовоний.

Элас шагнула к двери, увлекая Факталло за собой.

– Это здесь, – прошептал он.

Спутница непонимающе взглянула на него.

– Здесь готовят детей, – объяснил Имид, чувствуя, как отчаянно колотится сердце; он облизнул внезапно пересохшие губы. – Улыбчивые монашки приводят их сюда за ручку, а потом хрясь – и под нож! На куски – и в котел, в котором помешивает огромным железным черпаком какая-нибудь старая ведьма, пуская слюну из беззубого рта. И голоса несчастных крошек смолкают навеки! – Он уставился на спящего младенца у себя на руках. – Мы пришли не туда, Элас!

– Да ты совсем спятил! Говоришь так, будто ты… отец!

И она распахнула дверь.

Их залил яркий свет.

Перед ними возникло целое море лиц. Ангельских лиц бесчисленных детей всех возрастов.

– Быстрее внутрь! – закричали ребятишки. – Закройте же дверь!

Их голоса скорее походили на какофонию, но эти слова Имид и Элас по крайней мере сумели разобрать.

Они ввалились в сводчатый зал.

И дверь за ними захлопнулась.

Увидев завернутого в пеленки младенца, дети бросились к нему:

– Ой, еще один! Мальчик? Девочка? Он здоров? Еще не болен? Упаси Госпожа, он не болен?

Имид слегка попятился от тянущихся к нему рук.

– Убирайтесь, жуткие твари! Болен? Никто здесь не болен! Никто, говорю я вам!

– Что вы все тут делаете? – спросила Элас Силь.

– Бережем свое здоровье!

– Что?

Вперед вышла девочка чуть постарше:

– Нас оберегают. От ужасного, грязного, болезнетворного внешнего мира!

– Болезнетворного? – озадаченно переспросила Элас. – В каком смысле?

– Там полно всякой мерзости, от которой мы можем заболеть. Животные, от которых можно заразиться! Мухи, птицы, летучие мыши, крысы – они все больные и только и ждут, как бы передать инфекцию нам! И люди! Кашляют, сморкаются, харкают! Испускают вонючие испарения из задниц и чего похуже! И еще есть повозки, которые могут нас переехать, лестницы, с которых можно упасть, стены, на которые можно налететь. Оставайтесь с нами, тут безопасно!

– И здорово, – пискнул кто-то еще.