— Замолчи, — медальон так и подпрыгивал на шее своей хозяйки. — Еще одно слово, и…

— И что? Уничтожите меня?

— Нет, хотя могла бы, — Дита вдруг нехорошо улыбнулась. — Но у меня есть идея получше. Дело в том, что я знаю, где находится одна твоя близкая подруга. Айнелет.

— Где? — машинально бросил Марк.

— В безопасности. Этого пока достаточно.

— Откуда вы знаете о ней?

— Не имеет значения. Тебе не нужно ее спасать. С ней все в порядке, — произнесла Дита, проводя ладонью по своим золотистым волосам. — Куда важнее для тебя услышать весть о том, что случилось с твоим наставником.

— С Драгоном? Что с ним?

— Он мертв.

— Что? — Марк ошалевшим взглядом посмотрел на магичку.

— Как я слышала, он был убит Милованом Свартрудом.

Марк продолжал глядеть на Диту округлившимися глазами.

— Я вам не верю.

— Тебе стоит отправиться на Скалистые острова и убедиться во всем самому.

— Скалистые острова? — хмыкнул он. — Вы шутите?

— Именно туда камень Иветты перенес твоих друзей. Поэтому заклинание с картой не помогло. Земля Пирин`ан Дарос просто пропитана магией, она блокирует все заклинания поиска.

— Зачем вы мне все это говорите? Даже если это правда… — он запнулся и сжал челюсть. — Какое вам до этого дело?

Дита глянула на него с притворной жалостью.

— Я подкидываю тебе проблемку, чтобы ты занялся ею и отстал от моей ученицы.

— Я не верю. Это все чушь. Вы не можете знать, что произошло с Летой и Драгоном, — Марк покачал головой и издал нервный смешок.

— Неужели? Почему ты тогда так взволнован?

Керник отвернулся, пряча лицо от Диты.

— У меня нет причин лгать тебе. Подожди, и твоя подруга вернется на Великую Землю и все расскажет. Или же ты можешь проверить мои слова сам.

Марк промолчал.

— Наш разговор окончен, керник, — произнесла вдруг Дита.

— Но…

— Приблизишься к Иветте, и я тебя испепелю. То же самое передай Айнелет, когда встретишь ее. Их дружба мне никогда не нравилась, — магичка подняла руку и засучила рукав. — А теперь убирайся.

Едва заметное движение пальцев, и в одно мгновение все вокруг озарилось слепящей голубоватой вспышкой.

Марк лежал спиной в холодной и грязной луже, пялясь в ночное тиссофское небо, обрамленное резными фасадами крыш домов, каждый из которых был увенчан вытянутым шпилем. Он пытался подавить тошноту и боль в голове от такого неожиданного скачка в пространстве.

— Хоть бы предупредила, ведьма, — буркнул он себе под нос.

Мимо него проходили люди, с интересом и недоумением разглядывая его. Но Марк, справившийся однако с недомоганием и погруженный в свои мысли, продолжал лежать.

«Верить ей или нет? — думал он. — Она могла соврать, лишь бы я покинул Тиссоф и Иветту».

Когда Марку стало уже совсем холодно, над ним внезапно склонилась тень невысокого мужчины.

— Марк?

Парень воздел к тени глаза, которая оказалась облачена в красно-белый мундир миротворца.

— Иян?

Глава 23.

Отец и дочь.

Идея устроить трапезу по поводу внезапного появления дочери любовницы царя казалась Лиаму не слишком хорошей. Но Дометриан пребывал в эйфории от происходящего и считал, что этот вечер, когда он представит свою дочь всей столичной знати, ободрит его народ. По городу ползли слухи о Лете, причем один краше другого — кто-то утверждал, что она была уродкой с умственными отклонениями. Кто-то — что она была девушкой с красотой самой Алайдеи, а кто-то — что она вполне обычная, ничем не примечательная полукровка. И все они были далеки от правды.

История с нападением Ковена на илиаров, а также дело о Бастионе Абола заставили Дометриана подумать о более радикальных мерах. Никаких переговоров, никаких договоров о нейтралитете. Царь планировал взять под контроль все боевые действия, связанные с Орденом, раз уж лутарийцы занимались отловом отдельных адептов и всякими опытами. И потом, рассказ Леты о тайном плане Твердолика по уничтожению Катэля вообще навел царя на мысли, что пора была лично встретиться с князем и побеседовать.

А обретенная царская дочь постоянно отсиживалась в Онецасе, пуская к себе лишь Лиакона и Дометриана, и до самого вечера на загородной вилле Лиаму так и не удалось повидаться с ней. На этот вечер он решил пойти, зная, что, вопреки всем ожиданиям, его присутствие пройдет там незамеченным. Все будут смотреть только на нее. Эльфы были частыми гостями в Сфенетре, так что повышенного внимания ожидать не приходилось.

Лиам обосновался в комплексе дворца, в гостевых покоях, предназначенных для послов. Он мало кого видел, проводя все время в комнате за чтением. Пару раз прибегал Лиакон, рассказывающий о текущих делах Охотничьей Стрелы. Царь лишь однажды вызвал к себе Лиама, но ничего особенного в их разговоре не было. Прогуливающиеся по городу эльфы приносили мастеру Тилару местные сплетни. До самого вечера на вилле ничего выдающегося в Сфенетре не происходило.

Загородная вилла царя расположилась на высоком холме, вся окруженная буйными кустарниками и деревьями. Двухэтажная и просторная, она тем не менее со своих балконов позволяла любоваться прекрасными видами Сфенетры, чьи белые дома казались отсюда размером с букашек. Вилла была огромная, созданная как раз для таких праздничных, не совсем официальных приемов, где собирались в основном самые близкие царю илиары, за исключением пары-тройки силлогзцев, приглашенных лишь для галочки, и десятка надушенных и ухоженных вельмож, отчаянно пытавшихся добиться у царя аудиенции. Вилла была окружена также цветущей левадой, в которой среди узких стволов деревьев с редкими листиками сновала стража, бдительно следя за тем, чтобы никто не смог пробраться в здание и помешать торжеству. В остальном же вилла была типичным образцом илиарской архитектуры — строгой, с идеальными формами и минимумом деталей, но по этой же причине и восхищавшей.

Когда Лиам вошел, в зале, отведенном под этот вечер, было много народу. Ни на ком особо не задерживая взгляд, эльф отметил праздничные цветочные гирлянды на стенах и столах с блюдами, напрочь исключавшими что-то другое, кроме морепродуктов. Потолок держал сразу несколько люстр, отчего в зале было слишком светло, и никакой таинственности, бывавшей в полумраке званых вечеров, которую так любил Лиам, не осталось. Зато стены, окрашенные в вычурный красный цвет, как ни странно, не напрягали глаз. По центру зала шумел фонтан, в его чаше плескалась миниатюрная каменная нимфа, проливавшая на себя прозрачную воду из большого расписного кубка. Гости уже пробовали сладковатое вино, которое постоянно подливали рабы из высоких глиняных кувшинов, и обменивались последними новостями. Изящные танцовщицы бряцали украшениями посреди зала и вертели округлыми формами, увлекая внимание большей части мужчин. Музыканты щипали струны кифар, выжимали сказочные звуки из костяных флейт и ритмично били в тимпаны, без чего этот вечер был бы неполным, лишенным одной из самых приятных частей любого праздника — музыки.