– Вот, забирай своего ребенка. И если не дура – беги из города.

С этими словами тварь канула в ночи…

– Как вы думаете, не напрасно ли мы вернули девочку матери? – встревоженно приставал к спутникам Мельхиор.

Город остался позади, до рассвета было далеко. Они шли по дороге не таясь и не опасаясь темных тварей. Когда Легивар осторожно спросил, не нападут ли, Йорген ответил, усмехнувшись хищно: «Пусть попробуют! Тогда я сам на них нападу!» Больше этот вопрос не поднимался. Другие вопросы нашлись.

– Нет, вы уверены, что мы поступили правильно? Ведь бедная женщина околдована. Вдруг она вернет ребенка хейлигам, убоявшись колдовства?

– Скорее уж пожалеет бросить домок с нажитым имуществом, – цинично усмехнулся Легивар, и силонийцу подумалось, что маг, пожалуй, прав. – Но не тащить же нам было девчонку с собой? Мы сделали, что могли, – дальше пусть живут как знают, и да рассудят их Девы Небесные.

– Все в руках Дев Небесных, – привычно откликнулся Мельхиор, но священная формула не помогла – на душе по-прежнему было тяжело и тревожно.

А скоро (как-то слишком скоро, им показалось) наступил рассвет, и повод для тревоги нашелся у всех. Кальпурций Тиилл бросил случайный взгляд на друга Йоргена и замер как вкопанный:

– Боже! На кого ты похож?!

– На кого? – живо заинтересовался тот, еще не ожидая дурного.

Силониец даже не знал, как ответить. Ни на человека, ни на нифлунга Йорген больше похож не был. Выглядел он ужасно, если не сказать – устрашающе. Дородностью он никогда не отличался, но теперь стал не просто тощим – иссохшим каким-то. Летний загар сошел с кожи без следа. Глаза увеличились чуть не вдвое и разъехались к самым ушам, заострившимся пуще прежнего. Зубы, наоборот, немного измельчали, зато заострились – прежде обаятельная улыбка казалась теперь злобным оскалом. Прямые нифлунгские когти, с которыми Йорген нещадно боролся, состригая под корень на человеческий манер, отросли и хищно изогнулись… Темная тварь неизвестной породы – вот на кого стал похож начальник Ночной стражи Эренмаркского королевства.

– Йорген, друг мой, – простонал силониец чуть не плача, – признайся, пока нас не было рядом, тебя никто плохой не кусал?

– Комары… – недоумевающе пробормотал тот.

– А хуже?

– Ну оса в палец. Оно прошло уже. А что?

– Ты ел хорошо? Как обычно? – не ответив, продолжил странный допрос Кальпурций.

Остальные стояли молча, смотрели испуганно, и от взглядов их Йоргену самому стало страшно.

– Ел, да… Случалось… Два раза стащил булку, потом рыбину – на окне сушилась, еще в огороде капуста росла… – Ланцтрегер осекся. Получалось, за две недели с лишним он поел всего четыре раза. И ведь голодным себя не чувствовал, вот что удивительно! – Нет, правда, а что это со мной?!

– Это мы тебя должны спросить, – мрачно и нервно усмехнулся Легивар Черный. – Рассказывай по порядку, день за днем, что было с тобой без нас.

И он послушно принялся рассказывать, хотя большого смысла в том не видел: с его точки зрения, с ним не происходило ничего выдающегося, сплошная рутина. Но ученому-магу было виднее.

– Значит, все эти дни ты жил как ночная тварь, думал о себе как о ночной твари, люди считали тебя ночной тварью, и при этом ты спал в обнимку с напитавшимся кровью Жезлом Вашшаравы и колдовским яйцом под боком? Вот тебе и ответ. Они превратили тебя в ночную тварь, самую настоящую… Ты дневной свет еще можешь выносить? Или уже нет? Скажи честно, солнце уже высоко.

– Могу! – ответил Йорген трагически. – Вроде бы…

Было ему тошно, и страшно, и жалко себя, бедного, чуть не до слез.

– Что же мне теперь делать? Я не хочу так ходить! Смотрите, какие ужасные когти, они мне совсем не к лицу!

Ах, это он еще не видел, что у него с лицом! Иначе, пожалуй, не стал бы возражать против когтей – они вполне органично дополняли его новый облик.

– Нет, а что вы стоите и таращитесь на меня, будто я не ваш невинно пострадавший друг, а бородатая женщина на ярмарке? – напустился он на спутников. – Делайте что-нибудь! Легивар, ведь ты ученый, у тебя выдающийся ум! И Семиаренс искусно владеет колдовством! Мельхиор, а ты чего не молишься? Хочешь, чтобы я остался таким на всю жизнь? Может, я вообще скоро на людей кидаться начну? Скажи Девам Небесным, пусть предпримут что-то, ты же с ними на короткой ноге!

Хенсхен послушно опустился, точнее, рухнул на колени, лбом в пыль, задом к небесам, и принялся истово бормотать. Легивар тоже забормотал, но не спасительные заклинания, а что-то странное:

– Так-то оно так… Оно, конечно, неприятно… Но стоит ли нам вмешиваться? Вдруг Йорген обратился тварью не случайно, вдруг так было предначертано, и в этом суть нового испытания? Кроме того, он наделен нечеловеческой силой, которая уже сослужила нам службу, и в дальнейшем выгода от его новой ипостаси…

– НЕ ХОЧУ!!! – заорала в голос несчастная тварь. – НЕ ЖЕЛАЮ! Плевать на все промыслы, предначертания и выгоды! Расколдовывайте меня немедленно, или… – Он запнулся, придумывая угрозу пострашнее и в то же время исполнимую. Традиционное «я вас убью» в этом случае не подходило. – Или я вообще умру!

Сработало. Но не выдающегося ума маг, не искушенный в колдовстве альв и даже не Девы Небесные в лице хейлига Мельхиора помогли ему, а дорогой друг Тиилл, о жене которого он, к стыду и горю своему, видел такие нехорошие сны. Просто не мог силониец оставить бедного Йоргена в таком плачевном состоянии души и тела, это было выше его сил. Движимый порывом, он выхватил Жезл Вашшаравы и направил на чудовище: «Хочу, чтобы Йорген фон Раух вновь стал че… тем, кем был!»

Им уже приходилось видеть и испытывать такое. Огненная вспышка, волна приятного, ласкового тепла… И нет больше ночной твари неизвестной породы, есть Йорген фон Раух, ланцтрегер Эрцхольм, в своем прежнем, весьма приятном для глаз виде. И Жезл Вашшаравы, сияющий не кроваво-красным, а нежно-жемчужным светом да с переливами. Тоже приятно для глаз, но совершенно бесполезно в бою. Вся сила, накопленная в Зиппле, множеством жизней оплаченная, ушла на то, чтобы вернуть Йоргену его природное обличье!

Вот и воюй теперь с убийственным Светом: сами полуодетые, из оружия – два меча да пара ножей на четверых плюс магический артефакт, годный разве на то, чтобы колотить врага по башке набалдашником! Эх, хороши герои, ничего не скажешь! Защитники жизни на земле!

– Ничего, – утешил друзей Легивар. – Силы артефакта восстановить легко. Как только встретится кто-нибудь подходящий, убьем и…

– Перестань! – простонал Йорген, зажимая уши, его замутило. – Не говори при мне об этом! Не теперь!

– Ах ты господи! Можно подумать, ты никогда никого не убивал! – всплеснул руками Легивар, не понимая, с чего вдруг такие нежности.

Убивал, и много. Память услужливо сохранила все, что он творил, будучи ночной тварью. И пусть ни один из мирных обывателей от его рук не пострадал, только разбойники-ифийцы, которые – он и сейчас был в этом убежден – участь свою заслужили, все равно думать о содеянном было тошно. Хладнокровие Йоргена – ночной твари Йоргену – человеку и нифлунгу не передалось, убийство так и не вошло в привычку. К добру, к худу ли – трудно судить.