Теперь я и вовсе запуталась. Слышала и раньше, конечно, о Магуре, Перуновой дочери, знала, что подает она павшим воям чашу и целует их в губы, чтобы не забывали они в светлом ирии прощальный поцелуй богини. Знала, что веет она над битвами, бодрит смелых сиянием золотого шлема, а вот что можно с ней, будто с обычной девкой, поговорить – впервые слышала. Хотя Чужак – ведун, может, он и знает тайные пути к богам. Ведь опоил уже раз болотников так, что почудилось им, будто перенес их через волны морские да непроходимое болото диковинный Змей. Славен долго потом диву давался, как же вышло, что заснули они в одном месте, проснулись в другом, и все один и тот же сон видели. Не мог он поверить в объяснения ведуна, будто прошли они тайной тропой в иной мир, где Змеи, боги и кромешники разные обитают. Да и я тем объяснениям не верила. Любой знает – живут боги на белокаменном острове, посреди моря, где лежит камень Алатырь, скрывает силу земли нашей да привечает каждое утро девицу Зарю… Там же и Магура-воительница обитает, да только не добежать к ней посуху, не попросить помощи…

– Я уже у Светозара был, – продолжал булгарин, – выпросил у него разговора с вами и передал слова Княжича – не отдавать ярлу пленников до утренней зари. Светозар не дурак, понял, надобно вас из темницы увесть, в другое место спрятать, про которое Эрик не ведает, вот и запер тут…

– Темный! – чуть не застонал Бегун.

– Кто – темный? – не понял Константин.

– Нас сюда привел жрец Триглава, – пояснила я. – Он теперь все Эрику расскажет, да так, что боярин тому худшим лжецом покажется!

– Но Светозар за вами верных людей посылал…

– Ты же сам говорил – нет места правде там, где темные тени свет застилают. Просчитался боярин.

Летописец задумался. Склонил на тонкие пальцы седую голову, закусил губу, а потом вдруг встал резко:

– Коли так, то сейчас Темный на боярина клевещет. А мы его планы порушим, авось время выиграем.

Он шарахнул ногой по двери. У меня даже дух перехватило – ведь старик уже, а столько задорной молодой силы было в его словах, столько веры во взоре, что невольно поднялась вслед за ним. Дружинник снаружи распахнул дверь.

– Веди к боярину да поживее, – велел Константин.

– Боярин…

– Я знаю, что приказал боярин! – рыкнул на него летописец. – Веди, говорю, а то сами пойдем, скажем – не уследил.

Вой прикинул в уме, что лучше. Одному ему с нами не справиться, хоть есть на нас цепи, хоть нет их.

– Ладно, – смирился, – идем.

Далеко идти не пришлось. Уже за второй дверью послышались злые голоса и звон оружия. Не злой пока еще звон…

– Боярин отпустил убийц твоего брата, ярл! – визжал Темный. Я бы его голос с тысячью таких же не спутала. – А если не отпустил, так спрятал от твоего справедливого гнева! Вели связать подлого да обыщи весь дом!

Константин, распахнув дверь, хладнокровно шагнул внутрь и прямо с порога сообщил:

– Привел пленников по твоему приказу, светлый боярин.

Не знаю, кто удивился больше, Темный или сам Светозар, а только замолчали все вокруг, стихли, словно перед ураганом. Темный попятился, ткнулся в грудь стоящего позади него Эрика. Показалось мне, будто отпихнул его ньяр с отвращением, словно ядовитую змею. Да и глаза ярла не полыхали гневом, как в прошлый раз. Он сразу прошел к Бегуну и замер перед ним, вглядываясь в лицо пленника. А ведь хорош собой оказался этот проклятый варяг! Теперь, когда он уверился в своей правоте, это было особенно заметно. За таким, верно, девки длинным хвостом бегали…

– Я много думал, болотник. – Ярл смотрел Бегуну в глаза. Я испугалась. Отвернется певун или, смутившись, опустит взгляд – и подумает ярл худшее, но Бегун сдержался, не дрогнул. – Мой брат, несомненно, отдал тебе свой амулет, но как?

Бегун у нас болтать мастер, но, видно, припомнил наказ Чужака, смолчал. Странно все-таки – не прошла еще обида на ведуна, а его слова слушаемся… Видать, вера в него сильнее пустых обид.

– Что ты молчишь? – недоуменно спросил Эрик. Бегун не ответил, но глаз по-прежнему не опустил.

– Ты что, язык проглотил?

Неожиданно я ощутила, как злость и дурман обмана сползают с Эрика. Он становился все более и более похожим на человека, желающего узнать правду, даже не слишком приятную для себя. Бегун молчал.

– Экий неразговорчивый, – уже совсем мягко сказал Эрик и обернулся ко мне: – Может ты, девка, объяснишь, что к чему? В прошлый раз тебя даже Светозаров вой заткнуть не мог.

В горнице будто дышать стало легче. Засмеялись хирдманны ярла, поддержали их вой Светозара.

Вспомнили, как я прокусила ладонь стражника, чтобы выкрикнуть свою правду. Но на этот раз я молчала. Молчала и чувствовала, как спешит, торопится к рассвету безостановочное время, как ближе и ближе становится спасение…

– Да что случилось? – Эрик повернулся к Светозару. – Не понимаю! Когда я не хотел слушать – они кричали, когда хочу – молчат?

– Может, подождать до рассвета? – вкрадчиво предложил боярин. – За ночь мои люди сумеют вытащить из пленников правду.

Молодец Светозар! Повернул дело так, что, может, все и без ссоры решится.

– И то верно, – согласился ярл. – Время позднее, да и недолго уж до рассвета осталось…

Эрик сделал знак. Его хирдманны, переговариваясь, начали подниматься, и тут случилось непоправимое. Будто вихрь ворвался в горницу. Только были у того вихря огромные васильковые глаза да золотая коса до пят. Василиса! В изодранной по подолу поневе, с избитыми в кровь ногами, с дорожками пота по вискам, но такая же красивая, как прежде. За ней вбежал старик-прислужник, заохал, оправдываясь, и, поняв, что никто на него не обращает внимания, поспешно скрылся за дверью. Эрик воззрился на Вассу, словно каженник. А она, рухнув на пол перед Светозаром, на лету поймала его взгляд и испуганно отпрянула. А не смотреть на ярла уже не могла. Попалась девка на яркую зелень глаз, на волнистые, до плеч, волосы, на красивое лицо…

– Послушай слово Меслава, Светозар! – задыхаясь, вымолвила она. – Отдай пленников Эрику, не тяни до рассвета! Знаю, этот, – она указала на Константина рукой, – велел тебе их до рассвета скрывать, да только ты того не слушай…

– Что я говорил, ярл! – выскочил вперед Темный. – Сговор здесь! Все – сговор!

Бегун глядел на Вассу с нежностью, похоже, даже не слышал, как она, по глупости, нашу смерть кликала, зато Лис сразу все понял, скакнул к девке да легко подтолкнул ее ногой, руки-то связаны были.

– Смотри! – Темный указал на него Эрику. – Правду на твоих глазах, ярл, ногами попирают! Допустишь ли?!

Эрик взъярился. Пропал человек, остался вместо него безжалостный убийца. Выдернув меч, рванулся к Лису:

– Здесь и сейчас!

Медведь не был бы самим собою, коли позволил бы брата жизни лишить поперед себя. Прыгнул под меч, заслоняя Лиса, да только что он мог против ньяра? У Эрика предки не сотню лет бились, воинское умение у него не в руках, в душе кипело. Лиса он не достал, но Медведя обогнул легко, словно деревянный столб, даже волоска на его голове не срезал, да еще и пояснить успел: