— Ну, вы даете, ребята! Готовились, продумывали все, и на тебе!

Ярослав, сидя в кресле, прикладывал к голове мокрое полотенце. Гуров сидел на диване и барабанил пальцами по подлокотнику. На полу у его ног лежал мужчина в наручниках, сцепивших его руки за спиной. Он ворочался, стонал и тихо ругался. Крячко сразу обратил внимание на его некрасивый, какой-то костистый нос. На лбу у него красовался здоровенный живописный кровоподтек.

— Горобец, ядреный корень! — усмехнулся Станислав, отлепившись наконец от косяка и опустившись перед уголовником на корточки. — Что-то ты заигрался у нас. Тебе никто на зоне не говорил, что с полковником Гуровым палку перегибать нельзя? Ты только что пытался покуситься на святое.

У Гурова в кармане зазвонил телефон, и он быстро вытащил трубку:

— Я? Да, я здесь, Машенька. А ты уже у себя в номере? Бегу! Я просто зашел тут к Ярославу, узнать, как обстановка, как вообще дела.

Прижав палец к губам, Лев вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.

Маша стояла в дверях своего номера с полотенцем на плече. Приятный загар ее открытых плеч хорошо гармонировал с бежевым сарафаном. Она смотрела на мужа с улыбкой и легким укором.

— Сначала, значит, к Ярославу? — ехидно спросила Маша. — За информацией о поведении супруги?

— Ну что ты! — Гуров подошел и обнял жену. — Глупости какие тебе в голову лезут! Ты даже не представляешь, с чем я к тебе приехал.

— И с чем? — Маша отстранилась и посмотрела мужу в глаза своим лучистым взглядом.

— Мы едем домой.

— Как? Домой? Правда? Вы его поймали? — обрадовалась Маша и сразу засуетилась.

— А к Ярославу я зашел поблагодарить его и сказать, что завтра он может возвращаться на службу к себе в МУР.

— Я тоже хочу его поблагодарить, — сделала Мария шаг к двери напротив.

— Потом, Машенька, — оттеснил жену от двери Лев и увлек в своей номер. — Ярослав уже ушел.

— Как ушел? — опешила Мария. — Ты же только что от него вышел! Он через окно, что ли, ушел?

Гуров приехал в следственный изолятор, когда следователь уже закончил предварительный допрос Горобца. Пока только установление личности, обстоятельства смерти Геннадия Фролова, чье тело оказалось в могиле под табличкой самого Горобца. Настоящие допросы начнутся позже, когда будут подобраны, задокументированы все факты и проведутся все экспертизы. А пока Горобец арестован и пока следователь присматривается к нему и выстраивает тактику работы с ним.

Когда Лев вошел в комнату для допросов, Горобец повернул к нему голову со здоровенным синяком на весь лоб, заклеенным пластырем, и криво усмехнулся.

— Мне оставить вас? — спросил сержант, стоявший за спиной арестованного.

— Нет, я ненадолго, — разглядывая Режиссера, сказал Гуров и достал из кармана ксерокопии каких-то документов.

— Что, Гуров, мстить пришел? — хрипло спросил Горобец. — Ну-ну, можешь еще успеть. Жалко, я не успел.

— Зачем? — спросил сыщик, садясь за стол перед арестованным. — Ты мне скажи одно, зачем ты все это затеял? Ты что, больной на всю голову? Западных фильмов насмотрелся?

— Правильно ты сказал, — усмехнулся, показывая некрасивые темные зубы, Горобец. — Я больной. Меня из зоны списали умирать от рака на воле. Мне жить осталось всего ничего, вот я и решил напоследок, не особенно скрываясь, отомстить тебе, наказать тебя, Гуров. Наказать и исчезнуть в могиле. Не учел, — горько покрутил он головой, — не учел, что ты таким умным окажешься. Хотелось мне, чтобы ты до конца дней своих ментовских терзался из-за этого твоего архитектора или детишек, которых ты не смог спасти. А ты смог! А мне-то все равно уже умирать, ты меня не достанешь, полковник. Следствие не закончится, как я копыта откину. Врачи верно сказали. Чувствую!

— Дурак ты, Сергей Павлович Горобец, — зло проговорил Гуров, щуря глаза и с трудом сдерживая эмоции. — За все тобой содеянное, за все циничные преступления, за смерть Фролова, Аспаряна, за покушение на убийство и учитывая особую опасность твою для общества, получишь ты пожизненное заключение, это как пить дать.

— Жить мне осталось… — начал было Горобец, но Лев перебил его, швырнув ему на колени листки бумаги, которые рассыпались по полу.

— Ошибка вышла в колонии, не у тебя был рак, карточки перепутали. У тебя, упыря, всего лишь туберкулез, который вполне сейчас лечится. Посмотри, это результаты твоего обследования. И знаешь, что тебя ждет, Режиссер? Не знаешь! Теперь вся твоя оставшаяся долгая жизнь превратится в один сплошной квест под названием «Тюрьма». Ты можешь себе представить, что тебя заведут в камеру, из которой ты уже никогда не выйдешь? Можешь? Скоро представишь. Добро пожаловать в квест, Режиссер недоделанный! — И, махнув сержанту рукой, он покинул допросную комнату.

Через десять минут Гуров вышел на улицу за стены следственного изолятора и посмотрел на солнце. Как все же хорошо, когда вот так тихо, тепло и спокойно! И когда Маша дома!..