– Нет, – сказал Анхель. – Никакого компьютера. – Он убрал руку, отпустив сумку. – А что, должен быть?

– Утром лежал там, – ответил я.

– Черт, – поморщился он. – Ну, я его оттуда не брал.

– Я знаю, – кивнул я. – Но кто-то взял.

Анхель тяжело вздохнул, явно расстроенный тем фактом, что компьютер пропал именно в том деле, которое он вел как эксперт.

– А это важно? – поинтересовался он.

– Думаю, да, – подтвердил я.

– Почему?

– Потому, что это «Эппл».

Анхель тряхнул головой.

– Декстер, ну тебя.

– Спасибо, Анхель.

Он снова вздохнул и опять опустился на четвереньки.

– Думаю, я тебя больше не люблю, – заметил он.

Я вернулся на свое место у холодильника, вполне довольный самим собой. Теперь я знал, почему убили Джекки. Потому что если у тебя есть айфон и компьютер «Эппл», они синхронизируются, и вся информация с телефона хранится и на компьютере. Джекки включила ноутбук, увидела запись о встрече – и за это ее убили.

Но… если Кэти вовремя обновляла систему, вся эта информация должна скопироваться и в «облако» – а это значит, что она должна до сих пор храниться и там, и обличительная встреча, и все остальное. Впрочем, «облачный» аккаунт Кэти без пароля не доступен больше никому. А забрав ноутбук, убийца исключил такую возможность.

Я не погладил себя по спине, но был очень доволен. Я вычислил почти все – кроме, конечно, одной маленькой, можно сказать, незначительной детали: кто убийца.

Я еще раз попробовал подставить на это место Ренни, и он почти вписался. И все равно я не мог поверить в то, что кто-то, обладающий Попутчиком, способен облеваться после простого, успокаивающего нервы, а порой и просто приятного акта убийства.

С другой стороны, если я исключу Ренни, что останется? Может, Ренни стошнило, потому что он наелся несвежих устриц? Да нет, это просто обязан быть Ренни – никто другой не вписывался в эту историю. В любом случае, мне обязательно нужно порыться в его ближайшем прошлом и посмотреть, что выйдет. Может, Дебора могла бы проверить это, и…

Дебора. Она ведь так и не разговаривала со мной – ну, почти не разговаривала, – и подлезть к ней с этой просьбой теперь, когда парадом командует клоун Андерсен, выставивший ее за дверь, вряд ли стало легче. Я сомневался в том, что ее удаление с места преступления смягчило ее настолько, чтобы она смогла все простить и забыть.

С другой стороны, у меня появилась улика, которую она могла бы раскрутить, а она все-таки до мозга костей коп. Она хотела раскрыть это дело – не в последнюю очередь потому, что на него назначили Андерсена. Поэтому, вероятно, сунуть Андерсена мордой в грязь ей хочется еще больше, чем не иметь дела со мной. В общем, попробовать стоило.

Разумеется, я не мог этого сделать, стоя у холодильника в ожидании Андерсена. Мне нужна была свобода перемещения, и я снова подумал о своем новом, любопытном положении подозреваемого. Никто вообще-то не приказывал мне стоять на месте, или не покидать город, или связываться с адвокатом. Я оставался на месте преступления лишь из чисто рефлекторного желания быть полезным. Пользы от меня больше не ожидалось – если не считать полезным дарить Андерсену возможность испепелять кого-то взглядом. Поэтому я огляделся по сторонам, не следит ли кто за мной. Никто не следил, и я спокойно, словно так и полагается, вышел из трейлера.

Дебора расхаживала взад-вперед перед дверью. Увидев меня, спускающегося по ступенькам, она остановилась. На какое-то мгновение мне показалось, что она собирается что-то сказать; возможно, она действительно собиралась. Но промолчала. Только тряхнула головой и зашагала дальше.

– Дебора, – окликнул я ее со спины.

Она остановилась, чуть ссутулившись. Потом повернулась и посмотрела на меня взглядом, по степени враждебности заметно превосходившим то, как смотрел на меня Андерсен.

– Чего тебе?

– Мне кажется, я знаю, кто убил Джекки, – сообщил я.

Секунду она молчала. Потом тряхнула головой.

– Иди расскажи Андерсену, – буркнула она.

– Лучше тебе, – возразил я. – Так из этого хоть что-то путное может выйти.

Она посмотрела на меня, склонив голову набок.

– Тебе меня не заболтать, Декстер. Ты просрал все на свете, а теперь из-за тебя Джекки мертва, а Рита – что? – Она говорила, распаляясь с каждым словом. – Ты ее еще не убил, а, Декстер? Потому что это было бы для тебя вполне логичным, разве нет?

– Бога ради, Дебора…

– Ведь так логичнее, чем оставлять ее живой, чтобы она могла потом превратить твою жизнь в дерьмо, правда?

– Да не убивал я…

– А если и не убивал, то что? Бросишь Риту и троих детей ради сраной новой постели? Или приползешь назад, притворяясь, будто ничего не было? Потому что она, может, и пустит тебя обратно… а вот я не знаю.

– Что ж, отлично, – сказал я. – Пойду расскажу Андерсену. – Я ведь тоже умею играть в эти игры. – И он просрет это дело, и убийца уйдет целый и невредимый, потому что ты слишком занята своими переживаниями, чтобы поделать с этим хоть что-нибудь.

Хорошо, что я стоял на расстоянии десяти футов от нее, потому что, судя по выражению ее лица, Дебора могла бы и мне нанести серьезные физические повреждения. Даже на таком расстоянии я отчетливо слышал, как скрипнули ее зубы.

– Выкладывай, – процедила она в конце концов.

Я рассказал все про телефон, и про компьютер, и почему это означает, что Джекки и Кэти убил один и тот же человек. Она слушала. Дебора не расцвела улыбками, не бросилась меня обнимать, но слушала. Когда я закончил, она долго смотрела на меня.

– Ладно, – сказала она. – Так кто это сделал?

– Ренни Бодро, – ответил я. – У него вышла какая-то размолвка с Кэти, и она кричала, что в следующий раз всем все расскажет.

Дебора вдруг улыбнулась. Презрительно – так улыбаются кому-то совсем жалкому, который не стоит даже вашего презрения, но которого вы все равно презираете.

– Ренни Бодро в Нью-Йорке, – сообщила она. – Участвует в утренней программе для раскрутки своего концерта. Улетел вчера вечером.

– Что? – спросил я. Признаюсь, эта новость по крайней мере отчасти меня оглушила.

– В Нью-Йорке, – повторила Дебора. – Об этом известно всем на площадке – и тебе тоже было бы известно, если бы ты почитал график съемок, а не проводил все время за потрахиванием Джекки.

Это был удар ниже пояса, но она еще не окончательно со мной разделалась:

– И кстати, пока ты шатаешься здесь и пудришь мне мозги своими сраными глупостями, ты ведь так и не нашел Эстор.

Я не пошатнулся от потрясения, но ноги у меня сделались ватными.