Юноша моргнул. Беспокойство в голосе подруги мгновенно заставило его собраться. Его ген–лошадь брела по самому краю дороги. На этом отрезке никакой опасности не было, но чуть дальше начинался очередной поворот, и откос круто уходил вниз. Пара мысленных инструкций, обращенных к лошади, исправили положение.

— Давай попытаемся добраться до места целыми и невредимыми, — едко заметила Салрана. — Всемилостивая Заступница, ты так до сих пор и не научился ездить верхом.

Он был слишком взволнован, чтобы продолжить вечную перебранку. И даже не слышал больше смутных мыслей горожан — в его крови шумел излишек адреналина. Теперь, когда город уже показался впереди, Эдеард ощутил неподдельное волнение. Ужасное прошлое наконец осталось далеко позади.

В середине дня, как обычно, караван остановился, наполнив окрестности стуком дерева, лязгом металла, криками животных и негромкими разговорами людей. Повозки растянулись на добрые полмили на длинном повороте, загородив почти всю дорогу. Капитан милицейского патруля извинился за неудобство, но настойчиво попросил караванщиков задержаться.

Эдеард в это время ехал за пару повозок от переднего экипажа, так что без труда услышал вопрос Баркуса:

— Какие–то проблемы, сэр? Наш караван приходит в столицу каждый год и хорошо известен местным властям.

— Я и сам вас узнал, Баркус, — сказал капитан, поглядывая на ген–волков.

Капитан сидел верхом на угольно–черной земной лошади и в форменном синем с красным кантом мундире с начищенными медными пуговицами выглядел весьма внушительно. Эдеард не удержался и при помощи про–взгляда исследовал содержимое его белой кожаной кобуры. Оказавшийся там револьвер был удивительно похож на тот, что хранился в семье Генрила. Вооружение остальных членов патруля оказалось вполне обычным — ничего даже отдаленно похожего на то, что Эдеард видел у бандитов. Он не знал, радоваться этому или огорчаться. Хорошо хоть, что не грозит ужасная битва, как в Эшвилле.

— Однако я не припомню, чтобы у вас было так много ген–волков, — заметил капитан.

— В прошлом году мы проходили через провинцию Рулан, там бандиты дотла сожгли одну из деревень и опустошили несколько ферм. Осторожность никогда не помешает.

— Проклятые дикари, — воскликнул капитан. — Наверное, два племени дрались из–за какой–нибудь шлюхи. Не понимаю, ради чего вы туда ездите, Баркус, по–моему, от них нельзя ждать ничего, кроме неприятностей. Эдеард медленно выпрямился и, не сводя глаз с капитана, усилил свою защиту.

«Успокойся», — телепатировал ему Баркус.

— Эдеард, — тихо прошептала Салрана.

В ее мыслях он ощутил едва сдерживаемую ярость. Мысли остальных членов каравана были наполнены печалью и сочувствием.

— Это выгодно, — спокойно ответил Баркус. — Мы очень дешево покупаем там некоторые товары.

Капитан, не обращая внимания на разразившуюся вокруг эмоциональную бурю, громко рассмеялся.

— А потом, полагаю, намного дороже продаете моим друзьям.

— В этом весь смысл торговли, — сказал Баркус. — В конце концов, риск путешествий мы берем на себя.

— Что ж, удачи вам, Баркус. Но я в ответе за безопасность Маккатрана, поэтому должен предупредить, что в стенах города вы должны держать своих зверей на привязи. Вряд ли они знакомы с цивилизацией. И нам не нужны никакие неприятности.

— Безусловно.

— Вам придется познакомить их с порядком, как только выйдете на равнину.

— Я сам за этим прослежу.

— Всего хорошего. Да, и никакой торговли с обитателями района Сампалок, ладно?

— Конечно.

Капитан и его люди освободили дорогу и неспешно поехали дальше, уводя своих ген–волков.

Баркус, убедившись, что караван снова тронулся в путь, подъехал к Эдеарду и Салране.

— Мне жаль, что вам пришлось это выслушать, — сказал он.

— Но ведь не все жители города так думают? — с тревогой спросила Салрана.

— О, Заступница, конечно, не все. Офицерами милиции обычно становятся младшие сыновья из старинных семей, молодые глупцы, ничего не знающие о жизни. В силу своего положения они до крайности высокомерны, но денег им не достается. Служба в милиции позволяет поддерживать определенный статус, пока не найдется богатая невеста. К счастью, патрули не причиняют особого вреда.

Рассказ Баркуса вызвал изумление у Эдеарда.

— Если они нуждаются в деньгах, почему не вступают в гильдии, почему не развивают свои способности или не организуют какое–нибудь дело?

К его не меньшему удивлению, Баркус разразился хохотом.

— Ох, Эдеард, ты проделал с нами огромный путь, но сколько же еще тебе предстоит пройти! Чтобы благородный отпрыск зарабатывал себе на жизнь?

Он опять рассмеялся, дернул поводья и отъехал к соседней повозке.

После Клипшама Эдеарду захотелось погнать лошадь галопом до самого Маккатрана. На это ушло бы всего несколько часов. Но он сумел сдержать свое нетерпение и послушно трусил рядом с повозками, помогая успокаивать ген–волков, не привыкших бежать на сворке.

На равнине было тепло, и мягкий ветерок приносил с моря влажный воздух, странным образом подбадривавший Эдеарда. По словам Баркуса. зима здесь длилась немного меньше, чем в провинции Рулан, но в холодные месяцы случались и жестокие морозы, и снежные бури. Лето же, наоборот, было очень знойным и продолжалось более пяти месяцев. Богатые семьи в разгар жаркого сезона предпочитали переезжать в виллы в горах Донсори.

Благоприятный климат сказывался на сельском хозяйстве, и все поля вокруг выглядели поразительно. Вдоль дороги тянулись узкие полосы пальм, окутанных лентами синего мха и увенчанных лохматыми метелками алых и зеленых листьев. Многие растения на полях Эдеард видел впервые. Зерновых было очень мало, а вместо них тянулись плантации цитрусовых и плодовых деревьев, сменяемые акрами винограда и ягодников. Местами встречались делянки тростника, который уже сжигали, и к чистому небу с земли поднимались темные столбы дыма. Вулканическая почва способствовала процветанию фермеров не меньше, чем частые дожди, регулярно падавшие со щедрого на солнце неба. В полях под присмотром верховых суетились целые толпы ген–мартышек. Дома фермеров, выбеленные известкой и покрытые красной черепицей, не уступали размерами комплексам эшвилльских гильдий.

Караван час за часом шел по равнине, но панорама с обеих сторон оставалась удручающе однообразной. Только вулканические конусы и отмечали его путь. Эдеард замечал на их склонах серебристые нити ручьев, исчезающих под темно–зеленым пологом деревьев, но кратеров не было, все конусы заканчивались округлыми вершинами.

На узких выступах кое–где виднелись небольшие, но изящные строения. Друзья объяснили Эдеарду, что это всего лишь летние домики зажиточных горожан, проводящих праздные дни среди великолепия природы. Еще чаще там жили любовницы богачей.