Эльфийка заметила ее приближение, соскользнула с плеч великанов и мгновенно скрылась в разъяренной толпе.

Ишта обрушила серповидный меч на головы великанов и поднятые руки. Она должна найти сердце! Любой ценой!

Она поднялась немного выше, но так и не увидела эльфийку.

Исполнившись решимости, Ишта потянулась к силе внутри себя, которой так долго не пользовалась. Благодаря этой силе, объединенной с силой ее братьев и сестер, когда-то родился целый мир.

Одной ее мысли хватило, чтобы воздух вокруг изменился, — а затем она обрушила на детей Нангог бурю с силой вырванной с корнем горы.

Тысячи глоток вскрикнули одновременно, когда она раздавила тысячи тел, словно зажав их между молотом и наковальней. Волна давления сбила с ног даже тех, кто не стоял вблизи центра разрушения.

Посреди всей этой путаницы слипшихся тел она увидела эльфийку. Даже в смерти она крепко сжимала сердце богини.

— Что ты наделала! — Львиноголовый подскочил к ней одним прыжком. — Что ты наделала! Теперь небесные змеи поймут, что мы здесь!

— Я спасла нас! — решительно отозвалась она. — Это было необходимо!

Однако, пока она говорила, поднялись те из детей Нангог, которые выжили после ее удара, и стены широкой пещеры содрогнулись от ярости их крика.

— Нам нужно возвращаться обратно, в наш мир! — Львиноголовый тоже отринул осторожность и воспользовался древней силой. — Сердце будет в безопасности только на Дайе, в Желтой башне.

— Они здесь, в точности как я и говорил! — Слова Золотого отозвались в его мыслях подобно огненным копьям.

С появлением его братьев небесные скаты оставили его в покое и сбежали под защиту большого флота, парившего над Золотым городом.

Дыхание Ночи увидел, как закружились его братья.

Почувствовал, как они собирают силу.

Перворожденный устало сложил крылья и начал падать с безопасной высоты, которой сумел достичь из последних сил. Раны по-прежнему кровоточили. Он щедро пролил дождем на землю Нангог кровь, поддерживавшую его в живых. Он с трудом боролся с усталостью. Грезил наяву о скале под пирамидой в саду Ядэ. О том, как бесконечное бормотание газал станет ему колыбельной.

Расправил крылья, чтобы остановить падение. Рывок заставил его тяжело вздохнуть от боли.

— Скорее, братья! — раздался в его мыслях голос Иссиня-черного. — Они пытаются бежать!

Перворожденный почувствовал это. Девантары потянулись к Золотой сети, на которой стоял порядок всех миров. Они пытались исказить ее, протиснуться сквозь нее, нарушив законы, которые сами же когда-то и установили. «Точно так же поступили и мы, создав драконью тропу», — подумал он.

— У них сердце Нангог! — В мыслях Изумрудного тоже читалась жгучая поспешность.

Им не нужно было напоминать ему об этом. Темный знал, что они не сумеют заставить девантаров во второй раз ввязаться в подобную битву. Либо они одержат победу над богами людей сейчас, либо проиграют будущее, несмотря на победу в этом сражении.

Его сила была рождена из тревоги за мир, который когда-то доверили ему альвы. Он испытывал жгучее желание не подвести их в важнейшем из всех заданий: отвратить зло от детей их богов.

Он осознавал, что сила его братьев порождается иными мотивами. Гнев и тщеславие, желание сражаться и необходимость отомстить. И все эти чувства они соединили в мощную струю пламени. А он добавил надежду. Надежду на то, что этот бой действительно будет последним.

Дыхание Ночи закрыл глаза, чтобы заслониться от ослепительного света, от которого болели незащищенные глаза.

И огонь, который они когда-то направили на Зелинунт, сейчас обрушился на кратер в Золотом городе, чтобы превратить богов людей в тени и даровать своим изувеченным братьям в кровавом озере последний покой.

Ишта почувствовала, как соединились струи пламени небесных змеев, и отвернулась. Врата на родину начали открываться. С опозданием на три удара сердца.

Пернатый и Длиннорукий выкрикнули слова силы, пытаясь остановить надвигавшееся на них. И действительно, стало казаться, что небесный огонь налетел на невидимый щит.

Вот только три огромных кристалла, поднявшихся над кровавым озером, впитали в себя свет драконов и растопились в свете, которому сила заклинания ее братьев ничего не могла противопоставить. Скала, заключавшая в себе кристаллы, расплавилась, превратилась в раскаленную алую магму. Пол под ногами ожил. Ишта почувствовала, как свет драконов впивается дальше в кристаллы, пронизавшие весь этот мир.

«Все пропало», — безо всякого сожаления подумала она и почувствовала, как гибнет ее естество, несмотря на все отчаянные попытки ее братьев и сестер спасти их всех. Они так долго были не просто мыслью. Слишком поздно вернулись к себе.

Свет был первым, что они создали из переплетенных нитей своей волшебной силы, едва осознав ее. В этот свет они поместили свой мир. Свое величайшее творение. Ишта надеялась, что оно сохранится, в то время как для них круг замкнулся.

«Свет — это начало. Свет — это конец», — такова была последняя мысль Ишты.

Элеборн облегченно вздохнул, увидев, что Мелиандер возвращается обратно в грот. Два часа он боролся с собой, не зная, стоит ли отправляться на поиски мальчика. Он понимал, что Мелиандеру не нравится быть здесь, внизу. И что ему еще меньше нравится тот факт, что Нандалее приняла решение, даже не посоветовавшись с ними. Мелиандеру нужен был этот маленький мятеж в виде побега. Да и что с ним здесь может случиться? Пирамида в саду Ядэ — наверняка одно из самых безопасных мест в Альвенмарке.

Эмерелль тоже заметила брата. Она целую вечность беседовала с Фирац и теперь резко оборвала разговор и бросилась к Мелиандеру.

Элеборн с удивлением наблюдал за тем, как ее брат, энергично жестикулируя — насколько это было возможно с учетом его костыля, — заговорил с ней. Казалось, что-то взволновало его до глубины души. И, судя по взглядам, которые Мелиандер время от времени бросал на него, мальчик не расскажет ему о причине.

С тех пор как Элеборн потерял возможность свободно передвигаться, он много занимался разными видами магии. И не только играми со светом и водой, как полагало большинство окружающих. Вот и сейчас, прошептав слово силы, он полностью сосредоточился на Мелиандере и Эмерелль. Таким образом ему удалось постепенно отрезать голоса всех газал, и он наконец мог слышать только этих двоих, хотя они и старались говорить шепотом.

— Я не верю ни единому твоему слову!

— Тогда просто пойдем со мной, посмотришь на него. Он ждет нас.