Грин сжался под гневным взглядом Дэна.

– Я сделал все, что мог, – угрюмо пробормотал он. – Вы же знаете, я только учусь.

– Это и на твоей глупой роже написано!

– Дэн, потише, приятель, – примирительно сказал Коллинз. – Мы сходим и посмотрим, что там.

Он вышел из будки, и все они направились к скале.

– Между прочим, это небезопасно, – заметил Фрю, когда они приблизились к каменному выступу. – Надо будет сделать парочку взрывов над козырьком, чтобы он обвалился.

А случилось так, что, то ли из-за неумелого бурения Грина, то ли из-за какого-то разлома в слое песчаника, с ближней стороны склона взрывом лишь подрезало скалу. То есть взрыв обрушил лишь нижние массы камня, не тронув верхние. Таким образом, над землей навис большой выступ, с полостью под ним.

Дэн вместе с остальными остановился в десяти ярдах от выступа и нахмурился, глядя на результат неудачной работы. По своему долгому опыту он знал, что приближаться опасно – в любой момент эти лишенные опоры тонны камня могли рухнуть вниз.

– Ну и хрень! – выругался себе под нос Дэн и повернулся к Коллинзу.

В этот момент молодой Грин, переживая, что его несправедливо обвинили, и горя желанием оправдаться, вошел прямо в полость, чтобы определить, где именно он пробурил отверстие.

Крик группы мужчин заставил Грина обернуться.

– Выходи! – взревел Дэн. – Ты что, не понимаешь, что делаешь?

Грин тупо смотрел на Дэна.

– Выходи, проклятый дурак! – снова крикнул Дэн.

И он бросился вытаскивать оторопевшего парня. Именно в этот момент и произошло обрушение. Огромная каменная плита, похожая на надгробие, полетела вниз. Дэн увидел это и под раздавшийся грохот с огромным усилием дернул Грина на себя.

Затем, отпрыгнув в сторону, он попытался не попасть под камни, но опоздал на долю секунды. Глыба весом десять тонн упала ему на правую ногу и превратила ее в месиво. Дэн рухнул лицом вниз. Он застонал и попытался приподняться, но не смог. Его изуродованная нога была придавлена камнем. Дэн оказался в ловушке.

С криками, в которых звенели ужас и страх, несколько человек, включая Коллинза и Джо Фрю, бросились к Дэну.

– Убирайтесь, черт возьми! – простонал Дэн. – Там еще не все свалилось.

– Тише, приятель, тише! – чуть не прорыдал Коллинз свою привычную умиротворяющую фразу, попытавшись вытащить Дэна за плечи.

Дэн снова застонал:

– Ты меня и с места не сдвинешь. На мне сверху целое чертово кладбище.

Джо Фрю опустился на колени, чтобы помочь Коллинзу, но все было тщетно. Камень намертво придавил ногу Дэна.

Для того чтобы установить надежную лебедку и приподнять эту глыбу, места не хватало, и в любую минуту оставшийся навес мог рухнуть на них.

– Ради бога, дайте воды глотнуть! – попросил Дэн, облизывая губы.

Поспешно достали бутылку, а Коллинз повернулся к Грину.

– Беги! – велел он. – Беги со всех ног и приведи врача, не важно кого – позови кого угодно, хоть Камерона, хоть Хислопа.

Перепуганный парень бросился бежать.

А получилось так, что в одиннадцать часов утра Финлей Хислоп вернулся в Арден-Хаус, поскольку забыл взять свой стетоскоп. Если бы не этот несущественный факт, он был бы на обходе, когда прибежал Грин. Так или иначе, доктор прямо на крыльце наткнулся на бледного, тяжело дышащего юношу. В следующую минуту Хислоп уже сидел в двуколке и катил по дороге в Лэнглоан.

Над карьером, когда Хислоп прибыл туда, повисла та странная, непривычная тишина, которая на улице, на верфи или в доме всегда ассоциировалась у него с катастрофой. Взяв сумку с инструментами, он соскочил с двуколки и поспешил к Дэну. Забравшись под навес, он провел быстрый осмотр. Правая нога бедняги ниже колена превратилась в кровавое месиво. Оставалось только одно – ампутация.

Он посмотрел на Дэна, на сером лице которого выступили крупные капли пота, а Дэн посмотрел на него. Из-за боли и виски – до приезда доктора целая бутылка ушла на Дэна – он был немного не в себе.

– Давай! – сказал он. – Я знаю, что ты должен сделать – отрезать эту чертову штуку. Но смотри поосторожнее, а то получишь камнем прямо по затылку.

Хислоп ничего не ответил. Он сбросил пальто, закатал рукава и открыл саквояж. Ножницами он разрезал на Дэне молескиновую штанину, а затем полностью удалил ее. Он вылил полбутылки йода на бедро выше израненного колена, пропитал маску хлороформом и накрыл ею лицо Дэна.

– Я вытащу тебя отсюда, – прошептал он. – Просто вдохни и забудь обо всем.

Когда анестетик подействовал, Хислоп положил рядом с Дэном бутылку с хлороформом, затянул на ноге жгут и надел резиновые перчатки. Затем он взял нож и принялся за дело.

Времени привередничать не было – либо пан, либо пропал. Лежа на животе под низким сводом скалы, Хислоп работал как одержимый, делая широкие разрезы, последовательно накладывая щипцы на рассеченные артерии и время от времени поворачивая их, чтобы добраться до кости.

Но, когда он приставил к кости пилу, маленький осколок камня с навеса упал на бутылку с хлороформом. Бутылка разбилась, и анестетик пролился на землю.

Хислоп вскрикнул от неожиданности, но останавливаться было уже невозможно. С бешеной скоростью он принялся за перевязку кровеносных сосудов.

Коллинз, не сводя глаз с навеса, продолжал уговаривать его поторопиться.

Хислоп вставил две дренажные трубки, наложил последние внутренние швы и начал зашивать ткани глубокими стежками. Делая последний стежок, он вдруг оглянулся и обнаружил, что Дэн, округлив глаза, смотрит на него.

– Вы проделали отличную работу, доктор, – пробормотал Дэн сквозь стиснутые зубы, – хотя я видел только самый ее конец.

Наркоз перестал действовать пять минут назад.

Когда Дэна вытащили из полости, он снова попытался что-то сказать, но вместо этого потерял сознание.

* * *

– Как я уже говорил, – задумчиво продолжал ночной сторож, – если бы кто-нибудь полгода назад сказал мне, что я не пожалею о том, что лишился ноги, я бы врезал ему в челюсть – таким я был мрачным, сварливым дьяволом. Но почему-то с тех пор я стал смотреть на вещи иначе. Я не знаю почему и как, но теперь я могу сидеть и отдыхать, а не яриться. Я могу вести себя тихо. Да, в том-то и дело. Я могу быть спокойным и в мире с самим собой – таким, каким я никогда не был раньше. Это странно, но я, кажется, получаю больше удовлетворения от жизни с одной ногой, чем когда был с двумя.

Наступила тишина, а затем доктор сказал:

– Я полагаю, смысл в том, Дэн, что все происходит к лучшему, хотя это трудно вовремя осознать. То есть я имею в виду наши потери и находки. Одно каким-то образом теряется, другое каким-то образом обретается.