Каждый из собравшихся внимательно вслушивался в слова, пытаясь запомнить цифры и заодно сразу прикинуть причитающуюся лично ему добычу. Примицерий же продолжал монотонно сыпать цифрами.

— …..Количество сбруй и седел составило семьсот тридцать одну штуку, шлемы в количестве ста сорока. При осмотре крепости нами подсчитаны четыреста двадцать ковров, из них сто два безнадежно испорчены временем и использованием, медных очагов в количестве….

— Погодите, сын мой, — прервал примицерия Иоанн, — мы оценили ваш труд, но скажите кратко, что далее в вашей описи?

— Отобранное имущество христиан, а именно золотая и серебряная кухонная утварь, а также подсвечники, имущество церквей и монастырей, включая оклады, распятия и святые иконы в позолоте, христианское оружие, по всей видимости, отобранное силой, продовольственные запасы, ткани, шелка и……

— Довольно сын мой, — вновь прервал его папа, — Давайте сюда ваши свитки, вы отлично потрудились.

Аустоальд с поклоном передал документы и, позвав одного из своих помощников, уселся возле входа в шатер, готовясь записать решения совета. Иоанн пробежал глазами каждый свиток, чтобы убедиться, что ничего столь же ценного и важного, как пленники и оружие, Аустоальдом в своем монологе не было упущено.

— Да, благородные мессеры, далее перечисляется имущество, составленное за долгие годы грабежей на наших землях. Я предлагаю все это мелкое имущество, которое, в большинстве своем, по всем признакам принадлежало Святой Церкви, перевезти в Рим и установить, что в течение шести месяцев любой может предъявить права на это имущество, приведя с собой не менее пяти свидетелей, готовых клятвой на Священном Писании подтвердить законность и добропорядочность его прав. В случае отсутствия претензий на имущество, по истечении шести месяцев это имущество подлежит распределению между святыми храмами кафолической церкви согласно нуждам последних и решению верховного Синода.

Возражений не нашлось, хотя каждый в душе своей предпочел бы поделить это все в какой-то пропорции между участниками кампании.

— Что же касается живого имущества, денежных средств и военного снаряжения, то все вышеназванное предлагается распределить между славными победителями сообразно традициям и уложениям предков, а также согласно доле участия в нашем благословенном походе.

Все наклонили голову в знак согласия, хотя каждого без исключения неприятно покоробили напоминания об уложениях предков.

— Прежде всего, в благодарность Господу, благословившему наш поход и даровавшему победу нашему войску, ибо только по воле его мы взяли верх над древним врагом нашим, в распоряжение Церкви Господа отойдет десятая часть означенной добычи. Таков закон не нами основанный, но принятый нами к послушанию.

Все довольно грустно вздохнули.

— Двадцатая часть полученного имущества направляется нами в дар императору Беренгарию, сюзерену Сполето, Тосканы и защитнику римских земель.

С губ Николая Пицингли и южных князей уже готовы были посыпаться возражения, но Иоанн быстро перешел к следующему:

— Десятая часть направляется базилевсу Константину, сюзерену княжеств Греческой Лангобардии97, в качестве вознаграждения за участие в нашем славном походе и компенсации произведенных затрат. Двадцатая часть выплачивается в качестве вознаграждения патрикию Николаю Пицингли, обеспечившему нам поддержку с моря и разорившему вражеский флот. Мы будем хлопотать перед базилевсом о присвоении вам титула анфипата98.

Греческий полководец и князья Юга Италии согласно кивнули. Нечего сказать, ловко вывернулся этот папа!

— Десятую часть в полной мере заслужил Священный город Рим, выставивший наибольшее количество воинов, чье войско покрыло себя вечной славой в обоих мирах, для кого победа далась ценой жизни одного из самых достойных его сынов.

Присутствующим ничего не оставалось, как еще раз вздохнуть. В самом деле, никто же не начнет спорить с папой, что у Церкви и Рима сегодня один кошель, или, как точнее сказали бы впоследствии, разные карманы одних и тех же брюк.

— Десятая часть полученного имущества направляется в распоряжение маркграфства Тосканского и его нынешнего управителя, которые в значительной степени обеспечивали на протяжение ста дней содержание нашего доблестного войска.

Никого из тосканцев не было, а посему среди собравшихся пробежал отчетливый ропот. Тоскана не выставила войска, но, действительно, дала централизованную ссуду папе, а кроме того отдельно ссужала практически всем прочим союзникам. Теперь же получается, что Тоскана, не пролив ни капли крови, получает барыш наряду со всеми и при этом все благородные герцоги остаются еще ей должны.

Иоанн внимательно оглядел собрание и веско заметил:

— Много ли вы собрали бы войска, благородные мессеры, пользуясь исключительно своими средствами?

— Наши траты возросли в результате долгого стояния возле Гарильяно, — общий гнев выразил Альберих.

— Тогда вместо денег мы расплачивались бы жизнями своих подданных, благочестивых христиан. Вам напомнить мессер Альберих, чем закончился ваш штурм Гарильяно, предпринятый вами в одиночку?

И вновь папе невозможно было возразить. Кто бы признался перед наместником Святого Петра, что золото для него дороже жизни своих слуг? Даже если это действительно так?

— Десятая часть направляется благородному и доблестному герцогу Гаэты и Неаполя Иоанну Второму, чей вклад в исход битвы оказался решающим и чей отряд после римского был на поле битвы самым многочисленным. Кроме прочего, вышеозначенному герцогу под его управление и получение дохода отойдут все земли вокруг горы Гарильяно, а также патримонии Фунди и Траэтто, о чем было оговорено заранее.

Мужественное лицо герцога Неаполитанского, более прочих выдававшего своего хозяина в излишнем пристрастии к вину, удовлетворенно порозовело. Как бы дальше не делил папа трофеи, лично он, герцог Неаполя, исходом дела был уже полностью удовлетворен.

Следующие десятины направились в адрес братьев-лангобардов Ландульфа и Атенульфа, правителям Беневента и Капуи. Затем свое получил Гваямар Горбатый, герцог Салерно. К этому моменту братство Симеонов распалось. Лицо одного из собравшихся, в отличие от прочих, запылало гневным огнем в предчувствии самого дурного. Из всех неназванных папой оставался только префект Амальфи и он сам. И оставшаяся неразделенной последняя десятина добычи.

— Двадцатая часть добычи направляется благородному мессеру Альбериху, гер…

— Как двадцатая часть? — не выдержал Альберих, — Сполето — двадцатая часть?

— Чем вы недовольны Альберих? — за папу ответил его брат, — В этой компании вам и так безраздельно достался сарацинский обоз у Треви, даже Церкви вы не пожелали выделить ее десятину. А здесь вы выставили отряд в разы менее, чем прочие союзники. Сейчас в вашем войске находятся всего лишь триста сполетцев.