Выбор был нелегким: большинство его родичей предпочли бы пасть от пиктской стрелы, но не бросать землю и дом.

Хафган с Талиесином, которые немало потрудились, подбадривая воинов хвалебными песнями и заклинаниями, пришли к Эльфину сообщить горькую истину.

— Нам их не одолеть, — тихо произнес Талиесин. — Их слишком много. Всех не перебьешь.

Король Эльфин кивнул, не в силах ответить. Он сидел, сгорбившись над тлеющими в очаге углями, и только что не валился от изнеможения.

— Надо уходить, — произнес Хафган. Слова жалили язык, словно ядовитые осы.

Эльфин вскинул голову, глаза его сверкнули.

— Никогда!

— Отец, — еще более мягко произнес Талиесин, — выслушай. — Он опустился на колени рядом с королем. — Это неизбежно. Будут у нас иные сражения, иные войны. Но не здесь. Я вижу.

— Слушай того, кого называешь сыном, — сказал Хафган. — Слишком много наших погибло. Если мы останемся жить, то в другом месте.

— Так идите же, — прохрипел Эльфин. — Возьмите с собой тех, кто пойдет. Я останусь.

— Нет, — просто отвечал Талиесин. — Ты король, твой народ пойдет лишь за тобой. На новой родине нам понадобится сильный вождь.

Эльфин устало провел ладонью по лицу и мотнул головой.

— Ллеу свидетель, не могу, — сипло произнес он. — Позор…

— Нет величия в смерти, — отвечал Талиесин. Он медленно встал и протянул руку. Эльфин поднял лицо: в глазах его стояли слезы. — Идем, — произнес юноша.

Король оперся на его руку и встал. Когда на следующее утро небо на востоке сделалось перламутровым, клан навсегда покинул Каердиви. Из трехсот гордых дружинников Эльфина осталось менее сотни и чуть более сотни сельчан.

Они ушли, захватив столько провизии и вещей, сколько поместилось на трех телегах. Впереди гнали коров и свиней. По приказу Эльфина каер подожгли. В клубах дыма и треске пламени король вслед за своим народом спустился с холма, сзади ехали мрачные дружинники.

Всю мокрую осень они двигались на юг. Оставили позади Гвинедд, прошли Поуис. По дороге они видели то, о чем, большинство прежде лишь слышало: богатые римские виллы с расписными статуями и мозаичными полами, большие мощеные дороги, триумфальные арки, прекрасный ипподром и выбитый в холме возле оживленного города амфитеатр на несколько тысяч человек. Зимовали в Диведе возле Брехениока, откуда происходила мать Эльфина Медхир и где Гвиддно Гаранхира по-прежнему вспоминали с уважением. В холода погибли многие, ослабевшие от ран и долгого перехода.

По весне переправились через реку, питающую Хабренский залив, и оказались в Думнонии. Здесь они впервые услышали толки о странных существах — феях, эльфах, или, как их еще называли, дивном народе, — что поселились здесь со своим правителем Аваллахом, которого называют «король-рыболов».

Говорили, будто они чрезвычайно высоки и прекрасны с виду, мужчины отличаются силой и статью, женщины — пригожестью. Они искусны во всех ремеслах и наделены всевозможными достоинствами, а также многими сверхъестественными способностями, и потому без труда скопили большое богатство: беднейший из них живет лучше самого римского императора. Короче, совершеннее их и вообразить нельзя.

Эльфин и его люди, послушав молву, решили отправиться к Аваллаху и убедиться, правду толкуют или ложь. Король созвал совет и объявил: «Если то, что рассказывают об Аваллахе, истинно, может, он нас примет и поможет отыскать землю, где мы могли бы поселиться»

Хафган тоже слышал эти истории и немало ломал над ними голову. Он помнил ночь, когда звездопад озарил небо — давненько это было! — и гадал, не Аваллахов ли приход возвещало знамение. И откуда взялся дивный народ? Одни говорили, будто бы из Сарраса; другие спорили — из Ллин Ллиониса; издалека, утверждали третьи, из западных земель, что лежат за морем, с острова Бессмертных. Короче, судили и рядили каждый по-своему, а наверняка никто утверждать не мог.

— Да, — сказал Эльфину Хафган, — ты хорошо придумал. Раз римляне нам больше не помощники, надо искать других. Глядишь, что и выйдет.

Талиесин тоже согласился охотно. У него была своя причина: он давно стремился увидеть фей. С тех пор, как он впервые услышал о короле-рыболове и его народе, сердце его зажглось. Он призвал вдохновение и попытался пройти по запутанным дорожкам грядущего, однако плотный мерцающий туман заслонил путь, и ему пришлось вернуться, чтобы не заплутать в Ином Мире. Однако, прежде чем сияющая дымка заволокла его взор, он увидел, как множество тропок в отдалении сливаются воедино; и истолковал это так, что, к добру или к худу, будущее его народа и людей Аваллаха неведомым образом сплетено.

— Так или иначе, — сказал Эльфин, — должно нам засвидетельствовать почтение владыке этого края, коли надеемся мирно пройти через его земли.

На этом и согласились: отыскать Аваллаха и навестить его. В тот же вечер Талиесин удалился в уединенную рощицу, сжевал горсть особым образом приготовленных орехов и призвал вдохновение, чтобы, если удастся, узнать будущую судьбу своего народа.

Закрыв глаза, он начал тихо напевать про себя и через мгновение ощутил стремительный черный ток и затем внезапную тишину — знак того, что он уже в Ином Мире. Открыв глаза, он вновь увидел сумеречный мир, с которым уже свыкся не меньше, чем с миром людей.

Юноша увидел сияющее бронзой небо, услышал знакомые переливы чарующей, странной музыки. Он ощутил сладостное благоухание земли и увидел вдалеке горы. Много раз бродил он по их склонам, но сейчас его взор обратился не к горам. Он смотрел на ручеек, бегущий между деревьями в лесное озерцо неподалеку.

Талиесин прошел вдоль ручья, мимо лучистых деревьев к озерцу и, раздвигая руками кустарник, подумал, здесь ли еще она — девушка, которую он видел многие годы назад. Он опустился на колени и, не дыша, заглянул в прозрачную воду.

Девушка исчезла. Вода по-прежнему струилась, зеленые водоросли все так же колыхались над гладкими янтарными камешками. Однако спящей не было.

Талиесин медленно встал и побрел назад вдоль ручья туда, где сходились тропинки. Отыскав ту, по которой пытался пройти в прошлый раз, он двинулся вперед. Как и тогда, не успел он сделать и несколько шагов, как под ногами заклубился странный мерцающий туман. Через мгновение туман поднялся и сгустился, скрыв тропу. Юноша прошел еще немного и остановился.

Как ни жаль было поворачивать назад, деваться было некуда. Однако, повернув, Талиесин обнаружил, что туман окружает его со всех сторон. Плотный пар клубился, завиваясь в невидимых воздушных струях. Талиесин знал, как опасно в Ином Мире брести наугад, поэтому остановился и встал на колени. Он немного прополз на четвереньках, потом решил подождать, пока туман рассеется.

Он ждал долго, но пелена оставалась такой же плотной. Мало того, сияющий небесный свод над дымкой постепенно померк. Мгла сгустилась. Никогда