– Я никогда не любил Лавинию Керр, – сказал он. – Я брал то, что она предлагала, не более того.

Это признание окончательно доконало Роберту. Она вдруг почувствовала себя смертельно уставшей и обессиленной.

– Мне не нравится при дворе, – устало сказала она. – Я хочу уехать.

Гордон нежно провел губами по ее виску.

– Завтра же утром, ангел, – пообещал он. – После того, как ты принесешь королю свои извинения, а я попрошу у него разрешения уехать. Если он захочет, чтобы я остался в Эдинбурге, мы переедем в особняк Кэмпбелов. Это тебе подходит?

Роберта кивнула, чувствуя себя успокоенной в его объятиях, и склонилась головой ему на грудь. Но мысли ее были невеселы. Пускай муж утверждал, что он никогда не любил Лавинию, в этом она ему верила. Но все же он не сказал и ей, что любит ее.

Роберта судорожно вздохнула. Возможно, когда-нибудь у него и разовьется какая-то привязанность к ней. А до тех пор надо сосредоточиться на ребенке, которого она носит. Опасности окружали ее повсюду, а любая опасность грозила несчастьем и ему.

Нет, черт возьми! Да она убьет любого, будь то мужчина или женщина, кто мог бы навредить ее малышу.

-Молодец, Ливи! Спектакль получился на славу, – с удовлетворением улыбнулся Мунго Маккинон, глядя, как его кузина сердито расхаживает взад-вперед по комнате.

– Фу!.. – фыркнула Лавиния, бросив на него раздраженный взгляд. – До сих пор поверить не могу, что эта хайлендская мышка имела дерзость броситься на меня с кинжалом.

– Похоже, Горди тоже был этим удивлен, – ответил Мунго, явно довольный, что первый акт мести, задуманной им против Макартуров, начался столь удачно. – Все вышло даже лучше, чем я планировал. Она не только сделала глупость, выхватив кинжал в присутствии короля, но и прокляла тебя при свидетелях.

– Так что мне теперь делать? – спросила Лавиния, бросив на него косой взгляд.

– Утром я шепну королю на ушко о ее «дьявольском цветке», а потом обвиню в колдовстве. – Мунго потянулся и схватил Лавинию за руку, заставив остановиться. – Кузина, у меня уже голова кружится от твоих хождений туда-сюда, – сказал он и мягко усадил ее на стул. – Посиди немного, а я сейчас принесу вина.

Когда она согласно кивнула, Мунго направился к небольшому столику в углу. О да, подумал он, улыбаясь про себя чрезвычайно довольный, что события развиваются так хорошо. Похоже, что пришел его черед на удачу.

Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что кузина не наблюдает за ним, он быстро вынул из внутреннего кармана стеклянный флакончик. Аптекарь клялся, что этого количества пережженной хинной коры будет достаточно, чтобы вызвать у человека рвоту и колики. Болезнь будет не смертельной, но тошнота и боли в животе продлятся несколько дней.

Без всяких угрызений совести Мунго высыпал порошок из хинной коры в бокал и долил вином. Наполнив и второй бокал, он снова вернулся к камину и протянул Лавинии бокал с отравленным вином.

– За твое искусство притворяться, – сказал он, подняв бокал.

– Я вовсе не притворялась, – сказала Лавиния и пригубила вино. – Я в самом деле презираю эту мышь.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – кивнул Мунго, садясь рядом в кресло и вытягивая ноги.

В следующие полчаса они мирно попивали вино и болтали о пустяках. Мунго не спускал глаз с кузины, наблюдая за ее медленно бледнеющим лицом и ожидая, когда начнется недомогание.

Внезапно Лавиния схватилась за живот, словно ей стало плохо.

– Кузен, мне что-то нехорошо, – сдавленно проговорила она. – Будь добр, позови мою камеристку.

Изо всех сил сдерживая ликование, Мунго тут же вскочил на ноги.

– О, конечно, позову. И сейчас же приведу к тебе королевского лекаря.

Когда он проходил мимо, она схватила его за руку и с тревогой спросила:

– Послушай, а ты не думаешь, что эта Макартур и в самом деле ведьма?

– Не знаю, – пожав плечами, ответил Мунго. – Но я уверен, что лекарь короля поможет тебе.

А в противоположном крыле дворца, отделенном от комнаты Лавинии лабиринтом узких темных коридоров, в своей комнате, перед камином, сидел в кресле Гордон Кэмпбел. Он сидел, боясь пошевелиться. Роберта, уже одетая в ночную рубашку и халат, уютно устроилась у него на коленях, положив голову ему на плечо. Совершенно измученная, она задремала, пока они говорили о будущем ребенке, и Гордону было жаль ее будить, чтобы отнести в постель.

Он взглянул на мирное выражение ее лица. Его жена действительно была ангелом, несмотря на то, что обладала совсем не ангельской привычкой выхватывать по любому поводу и в самые неподходящие моменты кинжал. Хайлендский ангел с бесовским характером. Вот кем, в сущности, она была. Но, несмотря на долгие годы печали и одиночества, у Роберты было щедрое сердце и способность любить, которой хватило бы на десяток других женщин.

Без всякого сомнения, ни одна другая женщина на свете не приняла бы его внебрачных детей – Дункана и Гэвина – так просто и безоговорочно, как она. Гордон знал, что она мучается из-за того, что он ни разу не сказал ей о своей любви, и он решил, что должен наконец это сделать. Даже если после этого она и попытается управлять им, используя его нежные чувства к ней.

Роберта приняла его незаконнорожденных детей, она призналась ему в любви, она носит в своем чреве его ребенка, и он обязан сказать ей те слова, которые она так жаждет услышать…

«Я люблю тебя».

Бум! Бум! Бум!.. – раздался тяжелый стук в дверь. Роберта мгновенно проснулась и бросила на мужа испуганный взгляд. Гордон пожал плечами и покачал головой.

Снова раздался настойчивый стук в дверь.

– Открывай, Инверэри, – приказал чей-то голос. – По приказу его величества, я требую, чтобы ты открыл дверь.

– Одну минуту, – отозвался Гордон, помогая Роберте встать с его колен.

– Неужели меня арестуют за то, что я обнажила кинжал в присутствии короля? – спросила она, нервно потирая родимое пятно на руке.

Гордон поцеловал ее в лоб и успокоил:

– Ты думаешь, я позволю Якову так поступить с моей женой?

В ответ она неуверенно улыбнулась и покачала головой.

Гордон пересек комнату, отпер дверь и резко распахнул ее. В коридоре стояли пять человек из личной охраны короля.

– Чего вы хотите? – требовательно спросил он.

– Мы должны проводить вас и вашу жену к королю, – был ответ.

Гордон оглянулся на Роберту, потом снова посмотрел на офицера.

– Моя жена уже переоделась ко сну, – сказал он. – Вы можете подождать, пока она наденет платье?

– Нет, – твердо ответил офицер. – Она должна явиться немедленно.