Он должен был многое доказать самому себе и всему миру. Вероятно, его одиночество в годы детства способствовало погружению в свой внутренний мир воображения. Вскоре он научился совершать приключения в этом мире, оказываясь в центре придуманных им сражений вместе с миниатюрной армией игрушечных солдатиков. Он должен был доказать, что, несмотря на физические недостатки, способен достичь любой поставленной цели, поэтому его жизнь стала образцом мужества. Он подвергал себя огромному риску в воздухе и на фронте во время Первой мировой войны. В итоге у него развилось ощущение собственной неуязвимости. Еще в юности он утратил веру в Бога, хотя впоследствии утверждал, что Высшая сила – назовем ее Богом – уберегла его для того, чтобы в возрасте шестидесяти пяти лет он смог стать премьер-министром и выполнить предназначенные ему задачи. «Это не может быть случайным совпадением, это должно было быть предначертано. Меня сберегли для этой цели», – сказал он своему врачу [39].

В этом заключалась суть его магического мышления. Оно не всегда приносило пользу ему или другим людям; его критики насчитывают как минимум пятнадцать колоссальных ошибок, совершенных им за время своей политической карьеры, начиная со сражения при Галлиполи. Однако во время Второй мировой войны его воображение помогло Великобритании успешно преодолеть тяжелый период опасной изоляции.

Моран писал о «внутреннем воображаемом мире, который Уинстон считал вполне реальным» [40]. По мнению английского психиатра Энтони Сторра, «возможно, Англии удалось спастись в 1940 году благодаря этому внутреннему воображаемому миру. Вдохновение, которое помогало Черчиллю поддерживать и защищать свою страну, было основано не на трезвости ума и рассудительности, а на нелогичном убеждении, не зависящем от объективной реальности… Мы не знаем и никогда не узнаем о деталях воображаемого мира Черчилля. Однако мы не можем отрицать его существование и его роль в его жизни» [41]. «В 1940 году события в его воображаемом мире совпали с фактами объективной реальности так, как это редко бывает в жизни людей. Это совпадение напоминает зарождение страстной любви, когда однажды вы встречаете предмет своих желаний, который полностью соответствует внутреннему образу идеального партнера» [42].

Сторр вносит очень важную поправку в общепринятое представление о взаимосвязи между творческими способностями и психологическими отклонениями: «Творческие способности в какой-то мере предохраняют человека от психических расстройств… Было доказано, что творческие люди демонстрируют больше невротических реакций, однако в то же время гораздо лучше справляются с нервными заболеваниями, чем большинство обычных людей» [43].

Уинстон Черчилль начинал свой день с сигары и глотка виски с содовой, лежа в постели и читая газеты. Это отнюдь не соответствует представлению людей об образе ясновидца. Однако Джон Лукач решительно настаивает на том, что нам следует считать Черчилля настоящим провидцем [44]. В данном случае он, безусловно, апеллирует к двум определениям понятия предвидения, которые можно найти в «Оксфордском английском словаре»: Черчилль обладал способностью видеть «то, что невозможно было увидеть с помощью обычного зрения» и создавать «живой и яркий интеллектуальный замысел: абсолютно фантастический план или предчувствие».

Черчилль мог не только сам пользоваться своим даром предвидения, но и передавать полученные им образы другим людям. В Жанне д’Арк его восхищала именно эта способность передавать свои видения, а сам он именно благодаря этому дару смог убедить британский народ противостоять Гитлеру в 1940 году, когда все уже было практически потеряно. Давайте вспомним о том, какой эффект произвело его самое известное и убедительное выступление.

18 июня 1940 года, всего через месяц после избрания на пост премьер-министра, Черчилль выступил перед британским народом с речью, в которой подчеркнул важность борьбы с Гитлером. Он сказал, что если они отступят, мир погрузится «во тьму нового, гораздо более зловещего и, вероятно, более продолжительного Средневековья, отягощенного последними достижениями современной науки».

Однако в обществе преобладали пораженческие настроения. Они парализовали правящие круги Великобритании и не позволяли им обратиться за поддержкой к Америке. Как же удалось Черчиллю заставить людей поверить в возможность победы над явно превосходящими силами противника? Он обратился к ним со своей знаменитой речью: «Давайте же выполним свои обязательства и будем держаться так, что даже если Британская империя и Содружество просуществуют еще тысячу лет, люди не перестанут говорить: „Это был их лучший час“» [45].

Эти слова завладели воображением людей. Они внушали мужество и доверие. Мы хотели бы подчеркнуть две характерные черты, свойственные образной речи Черчилля, которые помогали ей надолго укорениться в сердцах его слушателей.

Во-первых, это колоссальный сдвиг во времени. Он приглашал своих слушателей за собой в далекое будущее, где все текущие проблемы и угрозы были уже давно благополучно устранены. Он настолько блестяще убеждал свою аудиторию в том, что победа над Гитлером не только неизбежна, но и давно уже предрешена, что его слова всегда вызывали спад общественного напряжения.

Во-вторых, Черчилль умел сделать так, чтобы люди увидели происходящее с позиции стороннего наблюдателя. Он призывал народ к немедленному выполнению своих обязательств («давайте же выполним свои обязательства»). Но в то же время он с помощью своих слов позволяет слушателям возвыситься над происходящим, взглянуть на текущие события со стороны. Мы видим свои сегодняшние трудности с совершенно иной точки зрения. Высшее начало человека смотрит на его эго и с восхищением произносит: «Это был их лучший час».

Черчилль смог позволить своей аудитории проникнуть внутрь своего воображаемого мира, где война уже давно была выиграна.

В первую годовщину премьерства Черчилля 10 мая 1941 года было полнолуние. В эту ночь произошло одно из самых разрушительных нападений фашистской авиации на Лондон. Под градом бомб погибли полторы тысячи гражданских лиц и были разрушены многие здания, включая Палату общин. В ту же ночь на ферму возле Глазго приземлился с парашютом странный человек.

Джок Колвилль впервые узнал о существовании этого человека благодаря случайно возникшей в его бодрствующем сознании мысли. Возможно, эта мысль появилась вследствие увиденного им сна, однако воспоминание об этом сне полностью стерлось из его памяти. Личный секретарь Черчилля записал в воскресенье, 11 мая в своем дневнике: «Я проснулся с мыслью о книге Питера Флеминга „Воздушный визит“, а также о том, как стали бы развиваться события, если бы нам удалось взять в плен Геринга во время одного из его полетов над Лондоном» [46].

Книга «Воздушный визит» представляет собой юмористическое повествование с иллюстрациями Дэвида Лоу, она была издана за год до описываемых событий. Сюжет этого рассказа сосредоточен на внезапном и невероятном приземлении Гитлера в Лондоне с парашютом. Его автор, Питер Флеминг, был широко известным писателем и искателем приключений, который в то время работал на военную разведку (научно-исследовательский отдел), создавая цепочки сопротивления в Великобритании для оказания борьбы с нацистскими оккупантами. Его младший брат, Ян Флеминг, служивший в военно-морской разведке, вскоре стал знаменит в качестве создателя Джеймса Бонда.