— Не станет… ― по щекам Мэнди текли слезы, и она отчаянно хваталась за его рубашку. ― Лекарства нет. Препараты, врачи, сеансы… они не помогут забыть… ничто не поможет заглушить муку, от которой не хочется жить…

Я медленно подняла глаза. Тело Мэнди сотрясалось в рыданиях. Умирало секунду за секундой. Я отчаянно замотала головой, а затем бросилась к сестре.

— Больше никогда не смей так говорить, ― строго прошептала, прикрывая глаза, ― слышишь? ― слегка тряхнула её, прижимая к себе сильнее. ― Ты будешь жить. Ради нас. Ради Тайлера. Ради себя самой. И когда тебе будет больно… ― сделала вдох, ― когда ты будешь чувствовать, что вот―вот готова шагнуть в пропасть… я будем рядом, чтобы протянуть свою руку. Каждый из нас. Всегда.

Мэнди зарыдала сильнее, но лишь глубже зарылась в моих объятиях.

— А если у меня не хватит сил… Эбби, если их не хватит…

— Тогда я отдам тебе свои, ― ответила с готовностью, прижимая её к себе. ― Отдам все, без остатка. Только борись. Только не смей сдаваться.

Мэнди слабо кивнула и крепче меня обняла.

Я прикрыла глаза, вдыхая родной запах, исходивший от её волос.

Никогда, никому из тех, кого люблю, я не позволю опустить руки. Пойду за ними и в огонь, и в воду, пожертвую собственным счастьем и, если будет необходимо, отдам жизнь.

Буду рядом до самого конца.

Лишь бы они позволяли.

Лишь бы Он позволил…

Смотрел в панорамное окно гостиной, наблюдая за проезжающими вдалеке машинами. Сжал пальцы, когда ощутил, как руки вновь затряслись. Картинки из минувших дней начали мелькать, как анимационный фильм, причиняя адские мучения, через которые мне приходилось проходить снова и снова. Бес конца.

Я не мог забыть ни секунды прошлой жизни, как бы сильно ни старался. Не мог выкинуть из головы тот день. Тот вечер. И ту ночь, которая навсегда изменила мою жизнь.

Изменила меня.

Демоны, которые этим вечером так отчаянно пытались пробраться в душу Мэнди, уже долгие годы были моей неотъемлемой частью. И я знал, какого было каждое утро просыпаться с мыслью, что ни ты, ни кто―либо ещё не в силах этого изменить.

Что теперь это твоя реальность. И что тебе придется с ней жить.

— Спасибо.

До боли тихий и мягкий голос заставил в мучении прикрыть глаза. Я не мог находиться рядом с ней и не причинять боли. Но и изменить себя тоже не мог.

— Я ничего не сделал, ― сглатывая, ответил я.

— Ты сделал многое. Моя сестра доверилась тебе. И ты ей помог.

— Просто подобрал слова, ― развернулся, чтобы уйти, но застыл, встретившись с её голубыми, как небо, глазами, смотрящими мне прямо в душу.

Точнее в то, что от неё осталось.

— Ты знал, что сказать, ― прошептала Эбби. ― И за это я буду всегда тебе благодарна.

Она опустила глаза и обхватила себя руками, словно пыталась от чего―то защититься или наоборот, что―то удержать внутри себя.

— Как ты?

— Лучше, чем Мэнди, ― еле слышно ответила она, и я почувствовал на себе всю тяжесть её ноши. ― Всё, что с нами происходит… всё это кажется мне одним диким кошмаром… ― её взгляд стал стеклянным, а затем она завертела головой, ― больше всего на свете мне хочется просто открыть глаза… просто проснуться и всё забыть… но каждый раз я понимаю, что это не сон. И что люди, которых я люблю, будут всё это помнить.

— Ты будешь рядом, чтобы им помочь.

Эбби подняла голову. Я и сам не ожидал, что скажу подобное, но понимал, что не просто должен, что хочу её поддержать. Хочу дать понять, что у неё хватит сил для борьбы.

— Разве одного моего желания достаточно? ― спросила она, внимательно заглядывая мне в глаза.

Я молчал, прекрасно понимая, что теперь мы говорили вовсе не о Мэнди. И не о том, что происходило все эти дни. Мы говорили не о той боли, которую чувствовала её семья. А о той боли, которую испытывал я сам.

— Иногда одного желания недостаточно, ― признался, зная, что своим ответом причиняю ей боль. Но понимая, что не могу ей солгать.

Эбби резко выдохнула и, чтобы не видеть её разочарования, я отвернулся.

Чтобы не испытывать ту боль, существовать бок о бок с которой я ещё не научился.

Ту боль, которая ломала меня сильнее, чем любая другая.

Из коридора неспешным шагом, запустив руки в карманы джинсов, шёл Тайлер. И я решил, что его появление ― подходящая возможность сменить тему.

— Я знаю, что может помочь Мэнди.

— Что? Снова швырнете её в стену? ― раздраженно бросил парень.

— У тебя ко мне претензии? ― не без интереса спросил, бросая ему вызов.

— Да, ― ответил Тайлер, широко расставляя ноги и складывая руки на груди. ― Я не позволю мужику с замашками деспотичного кретина приходить к моей девушке и делать ей больно. Особенно, когда каждое неосторожное слово может заставить её свести счеты с жизнью.

— Справедливо, ― я встал точно в такую же позу, ― но, если мне не изменяет память, то именно этот деспотичный кретин смог совладать с ситуацией, пока слабовольный влюбленный идиот топтался в углу и паниковал, как ребенок.

— Да, я испугался. Вы правы, ― Тайлер дерзко ткнул в меня указательным пальцем. Его лицо приняло жесткий вид. ― Но теперь и впредь во мне всегда будет достаточно сил для того, чтобы справиться с любой ситуацией. Я буду защищать Мэнди до последнего своего вздоха, потому что в ней вся моя жизнь. Сегодня я совершил ошибку. Но больше никогда не повторю её снова.

— И почему я должен тебе верить?

— Вы и не должны, ― вдруг уверенно ответил Тайлер, и я заметил, как загорелись его глаза. ― Мне просто плевать на ваше мнение.

— А не боишься, что я это изменю?

— Не боюсь. И готов ответить за каждое своё слово.

Его ответ заставили уголки губ слегка дернуться. Еле заметно, возможно, даже заметно только мне одному. В этом парне определенно что―то было. Но, самое главное, его дерзость и готовность жертвовать собственной жизнью ― были не простыми словами.

А будущим поступком будущего настоящего мужчины.

— Может, вы померитесь мускулами немного позже? ― встряла в наш разговор Эбби, разозлено вставая между ними. ― Сейчас для этого не самое удачное время.

— Вы правы, мисс Дэвис, ― Тайлер перевел на неё свой смягченный взгляд. ― Извините, что стали свидетелем моей вспыльчивости.

Взял вину на себя.

Ещё одно очко в его пользу.

— Что поможет Мэнди?