Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пол молчал ― возможно, потому, что так до конца и не понимал, как такое было возможно. Здравомыслящий человек! А вот Элейн, пока мы ехали, не смолкая тараторила о том, какую красивую свадьбу поможет нам организовать.
Ну что я могла ей ответить?
Я ненавидела лгать. Люто ненавидела.
Но впервые за долгое время просто не представляла, как именно сказать правду.
Как подобрать слова и объяснить всё так, чтобы не разбить Элейн сердце. Ведь узнай она о том, что всё это просто представление… что бы она ощутила?
— …ак вот когда Одетт сказала мне о том, что вы обручились…
— Что? ― вырвалось у меня. ― Так это она сказала тебе?
— Ох, я же совершенно забыла рассказать, ― Элейн виновато улыбнулась, ― она проговорилась совершенно случайно. И очень долго извинялась, предполагая, что испортила весь сюрприз. Думала, может, вы хотите объявить всем на официальном приеме. Но я сказала ей, что проблем нет. Мы ведь семья, и не должны скрывать такое друг от друга.
— Да, ― тихо ответила, слыша, как Дарен напряженно втянул в себя воздух.
Мы оба прекрасно знали и понимали, что Одетт Харрис не пробалтывается случайно и что, если она и сказала Элейн об предстоящей свадьбе, то сделала это лишь с одной целью ― причинить вред. Я лишь надеялась, что больше у этой женщины не было никакого плана.
— Кстати, Одетт так светилась, когда рассказывала о бриллианте! Покажи его скорее, иначе я умру от нетерпения, ― Элейн схватила меня за руку, а затем удивленно и осторожно подняла свои глаза. ― Ты не носишь кольца?
— Я… оставила его дома, ― выпалила первое, что пришло в голову.
И, кстати, даже не солгала.
— Дома? ― ахнула Элейн, и её глаза тут же расширились. ― Милая, нельзя снимать помолвочное кольцо ни под каким предлогом, и уж тем более оставлять его где бы то ни было. Это плохая примета. Свадьба может не состояться.
— Впредь я буду более осмотрительна. Обещаю.
Когда Элейн удовлетворенно кивнула, я отвернулась к окну.
Всё это было слишком тяжело, и я понимала, что играть долго не получится.
Я просто не смогу лгать тем, кто мне дорог.
— Не забывай принимать таблетки, которые прописал врач.
Моргнула, беспомощно открывая рот:
— Всего лишь переутомление…
— Стресс, ― перебила она меня, ― и, судя по тому, как здорово ты шлепнулась на асфальт, не слабый. Тебе нужен отдых. Обещай, что позаботишься о себе. Иначе я к тебе перееду.
— Обещаю, ― рассмеялась я, а затем кивнула, ― в любом случае, твой брат не даст мне поступить иначе.
— Знаю. И не беспокоюсь лишь потому, что даже, когда вы перестанете лгать всем вокруг, он всё равно будет о тебе волноваться.
— Лгать? ― шепотом спросила, надеясь, что расценила слова Элейн неверно, но глаза, которые она медленно подняла, убили последнюю крупицу. ― Как ты поняла?
— Он мой брат, ― сказав очевидное, она улыбнулась краешком губ, ― эта ложь слишком прекрасна, чтобы быть правдой. Сейчас. Когда все эти демоны ещё рвут его изнутри. Мне не известна причина вашей лжи, и я не стану в ней копаться. Я просто хочу, чтобы мой брат, наконец, позволил себе поверить…
— Поверить?
— Он чувствует это здесь, ― прошептала Элейн, касаясь своей груди, ― и то, что он чувствует, пугает его. Дарен скорее умрет, чем поверит в то, что способен что―то к кому―то испытывать. И что кто―то способен испытывать что―то к нему.
— Но почему?
— Наша мама умерла рано, и это стало для маленького мальчика не только сильным ударом, но и тяжелейшим испытанием, ― объяснила она, а затем выдохнула. ― Дарен не умеет выражать своих чувств. И часто делает что―то, от чего мучается сам. Но… так он был воспитан. Так учил его отец. Ни на кого не надеяться и быть сильнее остального мира.
Не дыша наблюдала за болью в зеленых глазах.
Элейн сильнее сжала мои пальцы в своих, а затем сказала:
— Я вижу, как день ото дня ты собираешь его душу по кусочкам. Что бы он не говорил, чтобы не делал… ты ― его якорь. Его надежда на спасение.
— Эй, ― внезапный стук в стекло заставил вздрогнуть. Элейн на мгновение отвернулась, чтобы смахнуть слезы прежде, чем Пол их заметит. ― Отпусти уже Эбигейл отдохнуть. Потом наболтаетесь.
Элейн закатила глаза и позволила Полу помочь ей выбраться.
— Поправляйся, хорошо? ― он обнял меня и лишь, когда ощутил ответный кивок, разжал руки и направился к своему Форду. ― Не спрашиваю, едешь ты или нет, по глазам вижу, что нет, ― насмешливо крикнул он, а затем приобнял Дарена на прощание.
— Почему ты так и не показался врачу? ― спросила, когда он забрался в машину.
Наверное, вопрос прозвучал неожиданно, но только сам Господь знал, как долго я ждала момента, когда, наконец, смогу его задать.
— Я ведь сказал, что не стану.
— Однако меня почему―то обработали с ног до головы, ― повернула запястья, показывая свои перевязки, ― хотя это не я находилась под завалом.
— Ты снова заводишь эту тему?
— Да, ― вызывающе ответила, складывая руки на груди. ― Потому что не собираюсь делать вид, что всё в порядке.
Его скулы напряглись. Глаза налились яростью. Казалось, сейчас он вновь взорвется, выпустит наружу Зверя, но, вместо этого, лишь развернулся и зашагал ко входу в… ― если не придираться к словам ― … мой дом.
— Не нужно идти со мной. Я в состоянии сама дойти до квартиры.
— Ты в состоянии лишь бес конца падать: то в обмороки, то на ровном месте, ― сквозь зубы процедил он, практически отшвыривая дверь в стену.
От внезапного удара консьерж подскочил со стула, но ничего не сказал. Видимо, подобное поведение «жильца» было для него не в новинку.
— Ты… ― я чуть не задохнулась от негодования. Хотелось бросить что―то такое же несправедливое в ответ, но я сдержалась. ― Я просто не нуждаюсь в сопровождении.
— Это не тебе решать. Заходи, ― велел он, когда створки лифта открылись.
— И не подумаю, ― сложила руки на груди и бросила на него свой гордый взгляд.
Пусть знает, что не подчинил меня себе.
— Тебе лучше зайти по собственной воле, ― сдерживаясь, но явно из последних сил, предупредил Дарен.
— Или что? ― тихо спросила я. ― Затащишь меня силой?
Мышцы на его лице мгновенно напряглись. Он злился. Очень сильно злился.
— Заходи в этот чертов лифт…
— Нет! Я с места не сдвинусь, пока ты не согл… ― взвизгнула, когда Дарен подхватил
