— Это почему? — мягко и отчасти ласково осведомился шотландец.

— Так обещано, — с этими словами зверь неожиданно сильно рванулся вперед и вбок, вырвался, перекатился по камням, дотянувшись до улетевшего на несколько шагов ножа. Дугал, шепотом выругавшись, бросился за ним… и замер, увидев тень над гребнем холма.

Он посейчас не понимал, как и без того темной ночью смог разглядеть неясные очертания всадника на лошади. Однако он видел их: вороного коня, в глазах которого навсегда застыл отблеск нездешнего пламени, и сидевшего на его спине человека.

Никогда еще ничего всерьез не пугавшийся Дугал Мак-Лауд впервые в жизни вдруг понял, что такое страх — столкновение с силой, против которой ты ничего не сможешь поделать. Она сметает тебя, подобно сходящей с гор лавине, не интересуясь, враг ты, друг или просто случайный свидетель. Тебе остается единственное: последовать за ней или вовремя убраться с ее пути. Дугал предпочел второе, забыв об удирающем преследуемом и своей цели. Он сделал шаг назад — всего лишь один крохотный шаг, но позади, там, где миг назад тянулось каменистое дно лощины, теперь оказалась пустота. Извернувшись, он попытался ухватиться за осыпающийся край, удержаться любой ценой… и полетел вниз, вместе с градом мелким камешков и сознанием полного поражения. Все потеряно, остается только сдаться на милость победителей. Ему стоило догадаться в самый первый миг — Ренн и его обитатели под защитой, которая надежнее крепостных стен и железных замков.

Теперь он сидел здесь, на дне узкой расселины, у него болела голова, страшно хотелось пить, он плохо представлял, как одолеет полторы или две лиги, отделяющие его от замка Ренн, и как вскарабкается на стену. Охотничья луна хорошо подшутила над ним, позвав на ночную прогулку — он заполучил ключи ко многим загадкам, но не мог использовать их.

Подавив еще один приступ тошноты, он с трудом поднялся на ноги, постоял, медленно раскачиваясь взад-вперед и тупо глядя перед собой. Когда головокружение прошло, он заковылял вверх по оврагу, иногда спотыкаясь в темноте о камни и стараясь оберегать безжизненно свисавшую переломанную руку. Ему пришло в голову, насколько он сейчас смахивает на выходца с того света — жуткое, залитое кровью и воняющее блевотиной существо, которое, пошатываясь, бредет навстречу своей судьбе сквозь бессердечную ночь.

* * *

Глухо прозвучавший удар по створкам заставил беспокойно дремавшего Франческо мгновенно проснуться и по недавно приобретенной привычке схватиться за кинжал. Он бросил короткий взгляд в окно гостиной — там висела непроглядная хмарь предрассветных сумерек. Стук не повторялся, и Франческо, на цыпочках приблизившись к двери, шепотом окликнул:

— Кто там?

— Френсис, открой, — хрипло и неразборчиво донеслось снаружи. Дверь слегка вздрогнула — кто-то грузно навалился на нее с другой стороны. Франческо потянулся к засову… испуганно отдернул руку и вполголоса позвал:

— Мессир Гай, там…

— Отопри, — Гай, оказывается, уже успел вскочить с постели («Возможно, он и не ложился», — мельком подумал итальянец) и стоял позади него, озабоченно хмурясь. — Похоже, это Дугал.

— Хорошо, — кивнул Франческо, сбрасывая со скоб тяжелый брус засова. По его мнению, доносившийся из-за двери голос ничуть не напоминал голос их попутчика, но мессиру Гисборну виднее.

Створка приоткрылась, и они еле успели подхватить обрушившегося на них человека. Бросив взгляд вниз, Франческо со страхом увидел расплывающиеся на каменных плитах пола и на вытершемся ковре мутно-багровые пятна.

— Убери следы, ладно? — сквозь зубы прошипел Гай, с трудом удерживая компаньона, намного превосходившего его ростом и весом, от падения. — Сможешь быстро раздобыть горячей воды, много тряпок… что еще нужно?

— Я попробую, — робко сказал Франческо, и до наступления рассвета они действительно сделали все, что могли, не рискуя привлечь внимание обитателей замка. Впавший в полубессознательное состояние Мак-Лауд не слышал обращенных к нему расспросов о том, что с ним произошло и как он сумел вернуться в Ренн. Сначала они предположили, что шотландец, благополучно спустившись со стены крепости, в темноте сорвался с обрыва, но затем, возясь с его многочисленными ранами, наткнулись на глубокие отметины, явно оставленные узким тонким лезвием, что доказывало — Мак-Лауд с кем-то дрался. Гисборн торопливо переворошил горку пропитанных кровью вещей напарника, найдя подтверждение своим догадкам: ножны пустовали, длинный кинжал с рукоятью из оленьего рога пропал, оставшись на месте схватки неведомо с кем.

Они оба старались не смотреть лишний раз на месиво, в которое превратилось левое предплечье их попутчика. Неведомо каким способом Мак-Лауд умудрился перетянуть ее выше локтя обрывками рубахи, но, как заподозрил Гай, если в течение ближайшего дня-двух они не найдут хорошего лекаря, его компаньона ждет незавидная участь. Кости, может, через месяц-другой срастутся — при условии, что их правильно сложат, но с любыми мыслями о дальних путешествиях на этот срок придется распрощаться. Понадобится место, владельцы которого согласятся приютить раненого и ухаживать за ним, а где такое отыщешь? Возвращаться в Алье, в тамошний монастырь? Но как им покинуть замок?

«Выходит, мне придется добираться до Константинополя одному, — внезапно сообразил Гай и похолодел. — Франческо и мистрисс Изабель наверняка останутся в Марселе. Как быть с архивом? Попросить мистрисс Уэстмор отдать его мне? И что же, с кучей бумаг на руках я должен как-то попасть почти на другой конец света? Или лучше дождаться, когда этот тип сможет снова встать на ноги? Дугал, ты даже нарочно не мог выбрать наилучшего момента, чтобы разбить свою дурацкую голову! Все планы летят кувырком, и я совершенно не представляю, как буду выкручиваться!»

В обычное время гостям Ренна принесли завтрак, съеденный в угрюмом молчании. Молодые господа, как сказал слуга, еще не вернулись с охоты, старый граф заперся у себя и никого не желает видеть. Мак-Лауду стало хуже, он начал бредить, но ни Гай, ни Франческо не понимали смысла отрывистых гаэльских слов. К полудню сэр Гисборн не выдержал дальнейшего пребывания среди четырех стен и после краткого препирательства с совестью, требовавшей остаться, улизнул, заверив Франческо, что вернется не далее, как через час, и постарается разузнать местные новости. Итальянец кивнул — его не удручала необходимость заботиться о ком-то, а после вчерашней стычки он не слишком рвался снова разгуливать по Ренну.

Заперев дверь за ушедшим Гаем, Франческо бесцельно побродил по гостиной и нерешительно заглянул в соседнюю комнату, надеясь, что раненому удалось заснуть. Вместо этого он услышал невнятный шорох и еле различимый, севший голос:

— Кто?..

— Это я, — Франческо вошел и, обойдя огромное, рассчитанное на пять или шесть человек, ложе, присел на край, чтобы Мак-Лауд мог его видеть. — Лежите спокойно. Хотите пить?

— Нет, — хотя Франческо не слишком разбирался в искусстве врачевания, его познаний вполне хватило, чтобы понять: обстоятельства складываются не в их пользу. Мак-Лауд не слишком хорошо выглядел — трудно ожидать иного от человека, вынужденно пересчитавшего камни на склонах здешних гор, однако итальянца обеспокоило другое. Из взгляда мессира Дугала пропала та веселая сумасшедшинка, притягивавшая к нему людей, он заранее смирился с исходом, полагаемым худшим из возможных. — Где Гай?