– Я вообще удивлена, что тебя потянуло на войну, – сказала она после своего очередного отказа. – Когда в последний раз ты воевал? Если мне не изменяет память, лет двадцать пять назад. Посмотри на себя! Старик стариком. Может, ты не замечаешь своего нездорового румянца? А внушительного живота тоже не замечаешь? Жизнь в роскоши явно пошла тебе во вред.

Роберта передернуло. Слова Елизаветы больно его задели. Иногда она умела быть на редкость жестокой. Он и сам понимал, что постарел и подрастерял силы, которые в юности не знал куда девать. Однако он и сейчас мог удовлетворить женщину. И командовать армией тоже мог. Роберту отчаянно хотелось снова оказаться на поле боя, показав себя защитником протестантской веры. Выпад Елизаветы он принял молча, чтобы не получить новую порцию язвительных замечаний. Временами язык у королевы был очень колючим. Когда же раздражение прошло, Роберт впал в глубокую меланхолию.

Вспоминая тот разговор позже, он нехотя признавал правоту Елизаветы: здоровье было уже не то, что раньше. Роберт начал уставать. Силы словно куда-то уходили. Ощущение, что он стареет, вползло как-то незаметно и так же незаметно разрослось, став печальной истиной.

– Тебе нужно заняться своим здоровьем! – объявила Елизавета. За раздраженным тоном скрывалось беспокойство.

– Ты права, Бесс. Я собираюсь поехать в Бакстон, на воды.

– Худеть тебе надо, вот что, – с немилосердной откровенностью сказала она. – Посмотри на меня. За все годы моего правления я ничуть не растолстела. Недавно решила примерить платье, в котором короновалась. Влезла в него без труда.

– Вашему величеству Господь даровал вечную молодость, – ответил Роберт, не желая замечать ее ужасного рыжего парика, слоя белил на лице и морщин, против которых были бессильны все ее пудры и помады.

– Это потому, что я не чревоугодничаю. Мне подают два десятка разных кушаний, но я беру лишь пять. Обычно – дичь или курятину. А ты, Робин, за столом просто обжираешься. Сама видела. Так что лекарство у тебя в руках!

Он терпеливо выслушал упреки и не стал говорить, что у каждого человека своя телесная конституция. Елизавете повезло: от обилия съедаемых пирожных и леденцов она не толстела, зато испортила себе почти все зубы. И потом, ею двигала искренняя забота о его здоровье. В июне Роберт отправился на север. Ехал медленно, поскольку быстрая езда теперь тоже сказывалась на его самочувствии. В Чатсворте он на пару дней остановился в доме графа и графини Шрусбери, где получил шутливое письмо от Елизаветы. Королева предписывала ему соблюдать диету, ограничивая себя двумя унциями мяса в день. На вино тоже не налегать, выпивая лишь двадцатую часть пинты. В дни церковных праздников его трапеза должна быть еще скромнее: крылышко крапивника на обед и лапка на ужин. Читая ее советы, Роберт улыбался. Письмо Елизаветы заметно улучшило ему настроение.

Суровая леди Шрусбери познакомила Роберта с подопечной своего мужа – Марией Стюарт. Он впервые своими глазами увидел знаменитую Марию – возмутительницу спокойствия и подстрекательницу к бунтам. Перед ним стояла высокая, ширококостная, темноглазая женщина, брюнетка с вьющимися волосами, вытянутым лицом и носом неправильной формы. Роберт не увидел в ней никакой красоты. И почему мужчины считали ее красивой? Почему она находила таких горячих сторонников среди врагов Елизаветы? Роберт не почувствовал в ней ни капли обаяния. Он знал, что потом Елизавета будет придирчиво расспрашивать о своей «дорогой сестре», и сейчас пытался найти хотя бы мелкую причину для зависти. Ее не было.

Мария держалась с ним весьма любезно. Показывала свои искусные вышивки. Роберту понравилась мелодичность ее голоса, но никак не тема разговора. Мария горестно жаловалась на свое продолжающееся заточение. Роберт сдержанно посочувствовал и облегченно вдохнул, когда Мария, сославшись на усталость, простилась с ним.

Роберт подробно описал их встречу и отправил Бёрли. Тот был заинтригован.

– Мне бы надо самому взглянуть на эту особу, – заявил он.

Елизавета фыркнула.

– Нет, мой завистливый Дух! – возразила она. – Я не раз слышала, как ее красота и порочность заставляли умнейших мужчин совершать непростительные глупости.

– Но, ваше величество…

– Нет, Уильям! – отрезала она и тут же захихикала.

Елизавета представила, как ее добропорядочный лорд-казначей, строгий в вопросах морали, окажется соблазненным Марией Стюарт.

К существующим опасениям Елизаветы и ее министров добавилось новое. Они узнали, что король Филипп строит армаду – громадный флот. Согласно донесениям шпионов, это являлось подготовкой к «английскому предприятию», как у испанцев именовалось вторжение в Англию.

С тех пор как папа римский отлучил ее от церкви, Елизавета предчувствовала войну с Испанией. Ее предчувствия сбывались. Куда ни глянь, везде враждебные Англии государства. Единственной надеждой оставался союз с беспокойной Францией. Пугало королеву и близкое соседство с Нидерландами, где находилась хорошо обученная армия герцога Альбы. Бывший герцог Алансонский, ставший после коронации своего брата Генриха Третьего герцогом Анжуйским, позволял себе вмешиваться во внутренние дела Нидерландов. Эта юношеская прыть могла дорого стоить и Франции, и Англии.

– Ваше величество, герцог действует на свой страх и риск, – пояснил Елизавете Бёрли. – Французское правительство его в этом не поддерживает.

– Пусть мутит воду в Нидерландах, добавляя головной боли Альбе. Хоть в этом от него польза, – хмурясь, сказала Елизавета. – Нам это на руку. Нужно возобновить переговоры о браке.

Советники изумленно смотрели на королеву. Ей было почти сорок пять лет. Уже не тот возраст, чтобы рожать детей. Однако Елизавета и сейчас оставалась завидной партией для брака. Она вела себя так, словно и впрямь была королевой красоты, как ее называли поэты. Разница в возрасте между ней и герцогом никуда не делась. Те же двадцать два года. Захочет ли повзрослевший герцог жениться на стареющей Гебе, чья чаша с амброзией давно утратила свою свежесть?

Ко всеобщему удивлению, новоявленный герцог Анжуйский их опередил. Свой малый рост он компенсировал ненасытным честолюбием. Несмотря на все усилия, нидерландские авантюры не принесли ему славы, и потому английская корона виделась герцогу желанной добычей. С помощью Елизаветы и при ее поддержке он непременно прославится и приобретет политический вес. Этот вопрос еще не успели обсудить в Тайном совете, а герцог Анжуйский уже прислал королеве письмо, уверяя ее в своей преданности и желая, чтобы она руководила всеми его действиями. Герцог признавался: он сам удивлен, что после двухлетнего молчания вдруг открыл для себя «чудо ее существования», и нижайше умолял возобновить переговоры об их браке.

И все завертелось снова. Елизавета улыбалась, читая его цветистое, густо сдобренное лестью послание. Как давно она не играла в брачную игру. Королева чувствовала себя помолодевшей. Рано кое-кто пытается записать ее в старухи. Елизавете было легко и весело. Она заказала себе три новых платья с очень глубоким вырезом – пусть Роберт попробует сказать хоть слово! – и шесть ниток жемчуга.