Роберт спрятал лицо в ладонях и застонал. Угроза была вполне осязаемой.

– Хорошо, я женюсь на тебе, – сказал он, сознавая, что хочет совсем не этого. Но его влекло к Дагласс, и отмахнуться от заботы о ее чести он тоже не мог. – Однако брак наш должен остаться в тайне. Если о нем узнают, последствия будут весьма серьезными.

Он вовремя удержался и не добавил, что такой брак почти ничем не лучше положения любовницы.

Дагласс принялась сладострастно его целовать. Ее бойкий язычок играл с его языком. Она позволила его рукам забраться под корсаж, а горящий ее взгляд говорил, что затем Роберта ждут более изысканные наслаждения. Фрейлина получила желаемое.

Но она рано обрадовалась. В один из дней Роберт приехал в Эшер, где снял для нее дом. Дагласс вовсю готовилась к свадьбе. Все комнаты были украшены весенними цветами. Роберта начали грызть сомнения. А когда Дагласс объявила, что ждет ребенка, с пронзительной ясностью понял, что не женится на ней. Какая ирония! Роберт так хотел ребенка, однако не отваживался признать его своим. Беременность незамужних фрейлин считалась прелюбодеянием. Если только об этом узнает королева, Дагласс выгонят из дворца и более не разрешат появляться при дворе. Больше всего Роберт боялся, что может закончиться и его придворная карьера.

Он сказал Дагласс (да простит ему Господь эту ложь!), что появились новые надежды на брак с королевой, отношения с которой у него стояли на первом месте. Дагласс пыталась его уговаривать, потом начала упрекать и даже кричать, но увы. Роберт был непреклонен. Он пообещал поддерживать ее и ребенка и навещать их, когда сможет. Когда он ушел, Дагласс рыдала с безутешностью Ниобы. Прошло немало времени, прежде чем она поднялась на ноги и зашвырнула подальше красивое свадебное платье из кремового атласа, расшитое золотыми незабудками. После этого обманувшаяся в лучших ожиданиях фрейлина пообещала себе больше не верить ни одному мужчине.

У Роберта появился сын. Эта новость повергла Елизавету в ужас. Матерью оказалась Дагласс Шеффилд. Елизавета не ошиблась, сразу угадав в ней шлюху. Ребенка без лишнего шума крестили, но слухи все-таки достигли двора. Королева узнала о случившемся, подслушав болтовню Франсес Говард. Эти, с позволения сказать, родители имели наглость назвать малыша в честь Роберта, на весь мир заявив о его отцовстве.

Как посмел он предать свою Бесс? И с кем? Немало ночей Елизавета провела без сна, рыдая в подушку и изобретая способы мести обоим прелюбодеям. Пыточный арсенал Тауэра не смог бы осуществить то, что королева собиралась сделать с Робертом и его грязной потаскухой. Елизавета с ужасом узнала, что они снюхались еще в прошлом году. Значит, в ее день рождения Роберт уже лежал в объятиях этой девки. Елизавета вспоминала тот день. Сколько комплиментов тогда наговорил ей Роберт. С его лица не сходила улыбка. Он преподнес громадный веер из белых перьев. Золотую ручку веера украшали выгравированные медведь (его герб) и лев – символ Англии. Тела обоих геральдических зверей переплетались в объятиях. А сам Роберт, оказывается, переплетался в иных, уже не геральдических объятиях. Каким пышным и пустым виделся сейчас его подарок. Елизавета даже усмотрела в этом намек. Веер сродни ширме. Словом, завеса для ее глаз! Сейчас, должно быть, Роберт праздновал рождение своего незаконного отпрыска.

Она не ошиблась. Верный своему слову, Роберт сохранил эшерский дом за Дагласс и навещал, когда удавалось вырваться из дворца. Все его приезды сопровождались упреками и обвинениями. Дагласс по-прежнему считала, что он обманул ее и бросил. Но сейчас Роберт не мог скрыть своей радости, видя крепкого, здорового малыша, родившегося от него. И в то же время ему было горько, что сын, носящий его имя, волею обстоятельств появился на свет незаконнорожденным. Дитя греха. Какая жестокая ирония! Его единственный сын не сможет унаследовать ни титул, ни земли, ни владения. Временами Роберта захлестывала неприязнь к Елизавете. Другие мужчины женились в свое удовольствие. Почему ему отказано в этом праве? Можно подумать, что Елизавета сама собиралась стать его женой!

Но если быть с собой предельно честным, Роберт сознавал: его желание иметь сына оказалось не настолько сильным, чтобы жениться на Дагласс, рискнув всем. Он быстро охладел к телесным усладам с ней. Между ними не было ни родства душ, ни родства умов. А вот с Елизаветой было и то и другое. Дагласс, которую поначалу он считал женщиной своей мечты, быстро превращалась в мегеру. Радость материнства меркла перед сознанием загубленной репутации. Кто она теперь? Отвергнутая любовница графа Лестера. Мать бастарда, которую тихо удалили со двора, чтобы не сердить королеву.

– Я это так не оставлю! Я отправлюсь к королеве и попрошу ее заставить тебя жениться на мне, – пригрозила она во время одной бурной ссоры. – Я не побоюсь ее гнева. Если она так строга насчет норм морали, пусть явит свое милосердие ко мне и малышу Робину!

– Какая же ты дура! – крикнул в ответ Роберт. – Ты лишь разъяришь королеву, и она прикажет бросить нас в Тауэр. Что тогда будет с нашим сыном?

– Она не зайдет так далеко. Жениться не преступление.

– Ты действительно ничего не понимаешь? Надо знать характер королевы. От ревности она становится мстительной. Помнишь, что случилось с Кэтрин Грей?

Перед мысленным взором Роберта всплыло бледное, заплаканное лицо несчастной Кэтрин. Она умерла в плену, когда ей было всего двадцать восемь, разлученная с любимым человеком. Наглядный пример всякому, кто дерзнет жениться по любви и вопреки позволению Елизаветы.

Дагласс замолчала. Она стояла посреди красиво обставленной комнаты и с ненавистью смотрела на Роберта:

– Значит, ты не собираешься возвращать мне честь и делать меня порядочной женщиной? Даже ради нашего сына?

– Нет.

Роберт был тверд. Он не любил Дагласс и больше не горел желанием улечься с ней в постель, а потому такой брак вместо преимуществ лишь запятнает его репутацию. И тем не менее Роберт ненавидел себя за то, как он собирался поступить с Дагласс. Эти мысли все чаще приходили к нему.

– Мы должны расстаться и положить конец череде этих нелепых ссор и претензий. Давай не врать друг другу и не изображать семейное счастье. Тебе нужна свобода и мне тоже. Обещаю, что не пожалею денег на нашего сына и буду заботиться о нем, как и положено отцу. Малыш Робин ни в чем не будет нуждаться… и ты тоже.

По лицу Дагласс он понял, что она готова сдаться. Любовь к Роберту (если это называлось любовью) не принесла ей того, на что она надеялась. А вот щедрые отступные – дело совсем другое.

«Деньги – выгодная замена чувствам», – подумал Роберт.

– Что ж, я согласна, – сказала Дагласс. – Не бойся, скандалов при дворе я устраивать не стану. Я все-таки намерена выйти замуж, и если это случится, Робина ты возьмешь к себе и будешь воспитывать сам.

– Значит, мы хорошо поняли друг друга. Давай выпьем за успех нашей сделки, – предложил Роберт.

Поднимая бокал, он уже знал, чту ему следует сделать. Он последний раз – решительно и с размахом – посватается к Елизавете.