Я даже отступил на шаг, пораженный речью Евгения. Я еще никогда не видел его таким злым. И одновременно – растерянным. Он всегда был выдержан, немного насмешлив… Но сейчас…

– Это твоя цена? – тихо спросил я, видя, как Евгений сжимает и разжимает кулаки. – Что же ты такого сделал…

– Суди сам, – с горечью отозвался питерский маг. – Ты, пожалуй, единственный, кто меня поймет. Ты знаешь о том, что все Хранители погибли в битве с Бездной?

– Да, – кивнул я, – они потерпели поражение, не справились…

– Они не могли справиться. Потому что с ними не было меня. Это я должен был стать острием их удара, стать его стержнем, его основной силой. Но не стал. Я сделал свой выбор, даже не зная о том, что выбираю. Тогда я этого не знал, ничего не знал. Я просто мог стать силой, но не стал. Я отказался от нее, потому что считал, что никому ничего не должен. И что, отказываясь от могущества, поступаю правильно. Я отдал силу за спокойную жизнь, будучи уверен, что так будет лучше для всех и в первую очередь для меня. Если бы я только знал… Понимаешь, это я убил их. Убил всех Хранителей и обрек Землю на затемнение. У Хранителей не было ни единого шанса на победу, но они все равно вступили в битву с силами Бездны, за абсолютно чужой им мир. Они шли в бой и умирали один за другим. Они просто не могли иначе, не могли смотреть, как гибнут люди. А я в это время наслаждался семейным счастьем. О том, что происходит, я узнал слишком поздно, когда ничего нельзя было изменить. Хранители не рассказывали мне ничего. Считали, что не вправе ставить меня перед таким выбором. Ну что, ты и теперь думаешь, что я живу счастливо, окруженный лаской и заботой, наслаждаясь всеми благами мира?

Потрясенный, я разглядывал Евгения, взъерошенного, сжимающего кулаки. Он был взбешен, едва сдерживался. Мне даже показалось, что еще немного – и кинется на меня с кулаками… На секунду я поставил себя на его место и ужаснулся. Меня всегда интересовало, есть ли в мире вещи хуже, чем собственная смерть. Теперь я знал точный ответ – есть. Это смерть, которую ты принес другому, не желая того.

– Зачем, – тихо спросил я, – зачем ты рассказал мне это?

– Не знаю, – тихо отозвался Евгений. Он вдруг побледнел и осунулся. – Так вышло. Я не собирался этого делать. Прости. Сорвался. Просто увидел, что ты собираешься пойти по той же дорожке, что и я, вот и сорвался.

– Не извиняйся, – сказал я. – Жена знает?

– Нет. Надеюсь, что не узнает никогда. Иначе ее жизнь тоже превратится в ад. Об этом вообще никто не знал, кроме Хранителей.

– Поэтому ты и не показывался на глаза Сальвэ?

– Он тоже не знал. Он не участвовал в битве за Землю. Он оставался в Храме, когда все это произошло. Но я просто не смог бы взглянуть ему в глаза. – Евгений пригладил рукой волосы и закашлялся. Теперь он выглядел смущенным и растерянным. – Вот черт, – сказал он, отводя взгляд в сторону и рассматривая Астрал за моей спиной. – Не надо было ничего рассказывать. Кажется, я сделал то, что не стали делать в отношении меня Хранители. Я рассказал тебе о выборе… Прости. Теперь тебе будет сложнее. Забудь о том, что я тут наговорил. Это мои проблемы, а не твои. Решай сам, но помни, каким бы ни был твой выбор, он будет только твоим. И некого будет винить, кроме самого себя, чем бы все это ни кончилось. Нельзя будет свалить ответственность на бандитов, на вселенское зло и на дурную судьбу. Помни об этом.

Евгений взмахнул рукой на прощание и исчез. Ушел из Астрал а и закрылся плотным коконом, чтобы никто не мог его потревожить. Я знал, что сейчас он достанет из тайника бутылку самогона и надерется до потери чувств. Во всяком случае так бы поступил на его месте я.

Мне не надо было возвращаться в тело, потому что я был сразу в двух местах – и в Астрале, и в реальности. Поэтому я просто перевел взгляд на бутылку водки, на пиво на полу и отвернулся. К черту.

Я выбрал чай. Вскипятил чайник, нашел заварку и сделал себе крепкий чай без сахара.

Сидя на табуретке и прикладываясь к большой горячей чашке, я пытался решить, как мне быть. С удивлением отметил, что снова ощущаю себя живым. Разговор с Евгением встряхнул меня, выдернул из темной липкой бездны безразличия, куда я провалился после смерти Фло и схватки с «Астралом-2». Я снова мог испытывать гнев, боль, радость. И беспокойство.

Земля. Стоит ли ее спасать? Вечно с ней какие-нибудь проблемы. Земляне периодически истребляют сами себя, превосходя в жестокости даже дьявола, придуманного ими самими. Все, что делают земляне, оборачивается злом. Все, к чему прикасаются они, в конце-концов чернеет и рассыпается в прах. Самые лучшие и гуманные идеи оборачиваются кровавым террором, тяга к искусству оборачивается жаждой наживы, любовь оборачивается ненавистью и предательством. Быть может, для Астрала будет лучше, если Земля исчезнет навсегда? Быть может, тогда в мире будет меньше зла?

Я допил чай, протянул руку в сторону и извлек из воздуха трубку, уже набитую табаком. Теперь это было просто. Астрал, реальность – да какая разница. По большому счету – никакой. Вопрос лишь в цене. Кто-то из коллег-трубкокуров остался без трубки, ну и пусть. Я сотворил маленькое зло, но сейчас мне очень хотелось курить. Какого хрена, я ведь никогда не был ангелом. Прикурив от пальца, я выдохнул ароматный дым и погрузился в сизое табачное облако. «Ashton Old Church» – замечательный табак. Мне крупно повезло…

Земля. Быть или не быть? Чертов вопрос. Вряд ли Шекспир знал об Астрале. Но он знал о выборе. Знал, писака, сукин сын. И остался в памяти людей. Потому что рассказал им о выборе.

Так что же мне делать? Может, и в самом деле умереть? Тогда-то уж я не буду ничем терзаться. Нет. Трусливо. Не по-мужски. Это не выбор, это бегство. Позорное бегство с поля боя, удел слабаков и нищих духом. Но Земля…

Она отобрала у меня Фло. И в этом виноват не только Кирилл, в этом виноват весь наш мир. Само его устройство, его концепция. Так, может, плюнуть на все, пусть погибает?

Я закрыл глаза и затянулся трубкой, как сигаретой, нарушая все правила курения трубки.

Нет. Страшно быть убитым, но еще страшнее убивать. Это тоже не выход. Ведь на Земле есть другие Фло, и у каждой есть свой Игорь. Почему я должен поступать с ними так же, как поступили со мной? Нет, это нечестно. Ну почему я должен выбирать, почему именно я?! О господи, мама, роди меня обратно!

Мама.

Я положил трубку на стол и встал. Пошел в комнату, сбросил чужие шмотки и переоделся в свою старую одежду. Потом подошел к телефону и набрал знакомый номер.

– Мам, привет, – сказал я. – Ты дома?

– Дома, Игорек. Немного приболела, давление скачет. Опять, наверно, магнитные бури начались. Ты еще не уехал?

– Нет. Но сейчас уезжаю. Скажи мне, ты не передумала?

– Насчет чего?

– Ну, может, все же поедешь в Альпы?

– Да ну тебя! Конечно, я никуда не поеду. Кажется, мы это уже обсудили.