Один из Валленбергов по поручению советского посла в Швеции Александры Михайловны Коллонтай в 1944 г. выезжал в Хельсинки убеждать финнов, чтобы они начали переговоры с Советским Союзом о заключении перемирия: нам тогда требовались солдаты с финского фронта для решающего удара по Берлину.

— Таким образом, — сказал я, — получается парадоксальная ситуация— в Швеции Валленберги помогают нам в разгроме фашизма, а вы сажаете в тюрьму шведского дипломата Валленберга и требуете от него признания, что он в Будапеште шпионил против Советского Союза.

В это время Фитин подключился к разговору и сказал:

— Арест Валленберга в Будапеште является ошибкой военной контрразведки, и дело Валленберга, уважаемый Виктор Семенович, вы до суда не доведете. А если вам не с чем будет идти в суд, то скажите, пожалуйста, в связи с этим, как вы намерены закончить это дело?

Ведь бесконечно это дело продолжаться не может. Говоря об этом с вами откровенно, мы не желаем вам неприятностей, мы предлагаем вам отказаться от ведения следствия над Валленбергом как агентом американской разведки, а совместно с нами начать с ним работу. Если это предложение вам не подходит, то передайте Валленберга к нам в разведку, и мы готовы нести свою ответственность за дальнейшее его пребывание в тюрьме.

Непреклонность Абакумова Синицын объяснял свойством его характера «карьериста, шагавшего по трупам».

Однако стоит отметить, что судьбу Валленберга решал не Абакумов, а Сталин.

Так, в одну из поездок в Москву посол Швеции Чернышов пробился на прием к Абакумову, который охотно, с пониманием выслушал рассказ о сложностях советского посольства по вопросу судьбы шведского дипломата. Соглашаясь с доводами Чернышова, он заявил:

— Я вообще отпустил бы его домой.

Сделал паузу и добавил:

— Но товарищ Сталин иного мнения. Он считает, что этот человек еще может нам пригодиться!

После смерти Сталина в его сейфе были обнаружены допросы Рауля Валленберга.

П.А. Судоплатов считал, что «Валленберг оказался в сфере повышенного внимания наших разведорганов. Может быть, через него советское руководство рассчитывало добиться более тесного сотрудничества семейства Валленбергов с нашими представителями в Скандинавских странах, чтобы заручиться доверием международного капитала для получения кредитов. Не исключено, что план вербовки или использования его как заложника в возможной политической игре возник потому, что Валленберг рассматривался как важный свидетель закулисных связей деловых кругов Америки и фашистской Германии, а также спецслужб этих стран в годы войны».

Таким образом, все факты, ставшие известными на сегодняшний день, подтверждают, что Валленберга хотели завербовать, но он отказался сотрудничать с советскими спецслужбами.

Известно, что на одном из последних допросов ему сказали: «Лучшим доказательством вашей вины является тот факт, что вами никто не интересуется. Если бы ваше правительство и ваше посольство проявило бы интерес, то они давно бы установили с вами контакт».

Генерал Белкин как-то сказал Павлу Судоплатову: «Мы хотели его вербануть, а он не захотел».

Тот же Белкин в самом узком кругу по секрету поведал: «Он не захотел. Тогда мы его шлепнули».

В. Абакумову Сталин приказал:

— Ждите. Держите его наготове. Может быть, он и пригодится.

Именно поэтому Валленберга перевели во внутреннюю тюрьму, в специальный блок, где ему давали улучшенное питание и следили за его состоянием здоровья.

«Дело Валленберга к началу июня 1947 г. зашло в тупик, — писал П.А. Судоплатов. — Он отказался сотрудничать с советской разведкой и был уже не нужен ни как свидетель тайных политических игр, ни как заложник— Нюрнбергский процесс закончился».

17 июля 1947 г. В. Абакумов подписал документ «Кделу шведского подданного Р. Валленберга», который в МИДе получили 23 июля. Нетрудно предположить, что это было предложение о его ликвидации.

17 июля начальник санчасти тюрьмы докладывал:

На этом рапорте Смольцов дописал: «Доложил лично министру. Приказано труп кремировать без вскрытия».

П.А. Судоплатов считал, что «Валленберг был переведен в спецкамеру «Лаборатории-Х», где ему сделали смертельную инъекцию под видом лечения (в то же время руководство страны продолжало уверять шведов, что ничего не знает о местонахождении и судьбе Валленберга). Медслужба тюрьмы не имела ни малейшего представления об этом, и его смерть была констатирована в обычном порядке. Однако министр госбезопасности Абакумов, очевидно, осведомленный о подлинной причине смерти Валленберга, запретил вскрытие тела и приказал кремировать его».

Думаю, не подлежит сомнению тот факт, что Абакумов в этом деле сыграл немалую роль, но при этом он прежде всего выполнял приказы своего правительства.

* * *

Небезынтересно будет узнать, что в день, когда смерть Рауля Валленберга была констатирована начальником санчасти тюрьмы и B.C. Абакумов уведомил об этом Министерство иностранных дел 17 июля 1947 г., он же подписал письмо Сталину под грифом «Совершенно секретно»: О практике следствия в органах МГБ. В этом документе Абакумов докладывал вождю о сложившейся в органах МГБ практике ведения следствия по делам о шпионах, диверсантах, террористах и участниках антисоветского подполья:

«1. Перед арестом преступника предусматриваются мероприятия, обеспечивающие внезапность производства ареста — в целях:

а) предупреждения побега или самоубийства;

б) недопущения попытки поставить в известность сообщников;

в) предотвращения уничтожения уликовых данных.

При аресте важного государственного преступника, когда необходимо скрыть его арест от окружающих или невозможно одновременно произвести арест его сообщников, чтобы не спугнуть их и не дать им возможности улизнуть от ответственности или уничтожить уликовые данные, — производится секретный арест на улице или при каких-либо других специально придуманных обстоятельствах.

2. При аресте преступника изымаются:

а) личные документы;

б) переписка, фотоснимки, записи адресов и телефонов, по которым можно изучить круг и характер личных связей арестованного;

в) множительные аппараты, средства тайнописи, пароли, шифры, коды, оружие, взрывчатые, отравляющие и ядовитые вещества;