После многих усилий весь караван наконец очутился на противоположном берегу. Все вздохнули с облегчением.

Во время переправы случился комический инцидент, несколько развеселивший уставших и раздраженных боеров.

Андрэ Блом, завидуя успехам своего приятеля Пита ван Дорна, захотел унизить его в глазах Катринки. Питу не было необходимости приукрашивать и преувеличивать свои подвиги: факты говорили сами за себя. Катринка очень гордилась роскошною львиною шкурою, подаренною ей счастливым охотником.

Однако Андрэ настаивал на том, что история с берлогою гиены вымышлена, и что Пит, вероятно, просто-напросто перекувырнулся через голову лошади из-за собственной неловкости. При этом молодой Блом выражал свое сожаление по поводу того, что не был свидетелем такой интересной сцены.

- Вот господин де Моор сопровождал нас в погоне за буйволами. Вероятно, и он одного мнения со мною, - добавил молодой человек. - Не правда ли, господин де Моор?

- О, конечно! - ответил тот с едва заметною насмешливою улыбкою.

- Удивляюсь, почему вы не хотите верить словам Пита, - заметила Катринка тоном, не допускавшим сомнения, что лично она питает непоколебимое доверие к старшему сыну бааза.

- Я вовсе не хотел оскорбить вас, мадмуазель Катринка, говоря, что верю более предположению Андрэ Блома, чем рассказам Пита ван Дорна, - сказал Карл де Моор, резко подчеркивая последнюю часть своей фразы.

- Конечно, всем известно, что Пит еще слабоват в верховой езде! присовокупил Андрэ.

Катринка ничего не сказала в ответ молодому человеку, но его замечание задело ее сильнее, чем она хотела показать. Она желала, чтобы все признавали достоинства и блестящие качества Пита так же, как она.

Если Андрэ Блом рассчитывал, стараясь унизить своего соперника, возвыситься в ее глазах, то он горько заблуждался. Напротив, этим он только отталкивал ее от себя.

Что касается Карла де Моора, то он уже давно был ей противен, хотя она не могла объяснить почему. Ей казалось, что он утаивает в себе какую-то неприязнь к баазу и его семейству, а его последнее замечание, которым он ясно выразил свое недоверие к Питу, окончательно оттолкнуло ее от него.

Оставшись наедине со своею матерью, Катринка не могла удержаться, чтобы не сказать ей:

- Как ты думаешь, мама, надежный ли человек Карл де Моор? Мне кажется, что он ненавидит бааза и его семейство.

- Я, право, не заметила ничего подобного, дитя мое, - мягко сказала госпожа Ринвальд. - За что же ему ненавидеть бааза, который относится к нему всегда так хорошо?

- Людвиг говорит, - продолжала Катринка, - что Пит подвергался всем тем опасностям, от которых спасся только благодаря своей неустрашимости, - прямо по милости Карла де Моора. Он мог бы одним выстрелом убить буйвола, но почему-то не сделал этого. Ты знаешь, мама, Людвиг никогда не будет говорить о том, в чем не уверен.

- Да, - сказала мать, - но я знаю также и то, что молодые люди большею частью склонны все преувеличивать. Они часто высказывают такие суждения, в которых более предвзятого, чем справедливого. Я не сомневаюсь в честности Людвига, но просто думаю, что он часто относится к некоторым вещам очень легко. В этом случае похожа и ты на брата, дитя мое. Берегись необдуманно оскорблять человека, который сумел заслужить уважение твоего отца, господина Блома и даже самого бааза.

Катринка замолчала, не решаясь спорить с матерью. Но с этой минуты она стала чувствовать отвращение к Андрэ, относившемуся так насмешливо к Питу, и еще большее отвращение, смешанное с каким-то тайным страхом, к Карлу де Моору, который, как ей казалось, питает какое-то неприязненное чувство к баазу и его сыну.

Между тем Андрэ и не подозревал, какое неблагоприятное впечатление на Катринку производили его маневры. Во время переправы он все время суетился возле повозки Ринвальдов, навязывал свои услуги Катринке, кричал, жестикулировал больше всех, - словом сказать, исполнял роль человека, желающего во что бы то ни стало отличиться.

Катринка отвечала на все его выходки одним плохо скрытым презрением, отплачивая этим за его насмешки над Питом. Это задело Андрэ за живое. Не зная, на ком сорвать зло, он принялся хлестать нагайкою свою лошадь. Животное возмутилось незаслуженными побоями, поднялось на дыбы и, поскользнувшись на скользких камнях брода, сбросило своего всадника в реку.

Это неожиданное происшествие вызвало взрыв всеобщего хохота. Пока лошадь и всадник барахтались в воде, стараясь встать на ноги, все время раздавался звонкий серебристый смех Катринки, заглушавший, как казалось Андрэ, хохот других. Ему даже ясно послышалось, как она говорила сквозь смех:

- Андрэ Блом был вполне прав, утверждая недавно, что такие полеты с лошади очень забавны, особенно для зрителей. Могу теперь подтвердить это.

Андрэ был вне себя от злости и стыда. В пылу досады он даже не имел утешения слышать, как за него заступилась добренькая Мейстья.

- Ты уж слишком жестока к этому бедному молодому человеку, - сказала она Катринке. - Несчастье может случиться со всяким. Его нужно скорее пожалеть, чем насмехаться над ним.

- Я и не улыбнулась бы даже, если бы он не издевался над Питом, - отвечала Катринка.

- Я вполне согласна с тем, что очень нехорошо поддаваться ревности, продолжала со вздохом Мейстья. - Но, согласись сама, что если бы Андрэ не старался так нравиться некоторой, очень близкой мне особе...

- Которая, кстати сказать, вовсе не желает нравиться ему, - с живостью перебила Катринка.

- Может быть, - заметила Мейстья. - Но я хотела только сказать, что если бы не это чувство, он не был бы несправедлив к Питу. Ревность всегда дает дурные советы... Во всяком случае, за исключением этого недостатка, Андрэ превосходный молодой человек.

- Да?.. Ты находишь? - с сомнением в голосе сказала Катринка. - Ну, и советую тебе помочь ему избавиться от этого недостатка.

Мейстья покраснела и не нашлась, что еще возразить. Веселое настроение переселенцев, вызванное падением Андрэ с лошади, продолжалось, однако, недолго. Все были озабочены уроном, нанесенным уже, по всей вероятности, стаду каравана ядовитыми насекомыми.

- Неужели не существует никакого средства против укуса этого насекомого? спросил Ганс Блом своего друга Клааса Ринвальда.

- Никакого! - со вздохом