Сапоги скользили, колени ныли, а один раз Мерик даже поскользнулся, испачкав руки. Краем уха он слышал, что Сафия зовет его, просит идти помедленнее, но он больше не оборачивался.

Нельзя было останавливаться. Нечего было медлить. Что-то во взгляде Йориса убедило его, что нужно скорее перебраться через вершину.

И когда он ее достиг, у него отвисла челюсть, а ноги ослабли. Ему даже пришлось уцепиться за плечо Йориса, чтобы устоять.

Зелень. Море зелени. Тысяча оттенков зеленого! Лес перед ними был живой – он дышал, шевелился и кишел жизнью у подножия холма – посреди серо-белого мира. Лес тянулся до самого берега реки, а за ней…

…Луга! Шелковистые луга, на которых паслись коровы.

Коровы!

Принц сам не понял, как из горла вырвался смех. Он моргнул, затем еще раз. И еще. Перед ним раскинулся мир его детства – природа, люди, жизнь, и все в движении. Он почувствовал, что пришел домой.

И теперь он рассмеялся по-настоящему, от радости, которую омрачало лишь то, что рядом не было Куллена, чтобы ее разделить.

– Река не отравлена, – объяснил Йорис, кивая на извивающуюся серебристую ленту, над которой кружили птицы, время от времени ныряя за добычей. – Наше поселение там, на берегу. Вон, видите, где деревья чуть расступаются?

Мерик сощурился и разглядел деревню. Чуть южнее пастбищ, между кронами виднелись крыши и остов корабля у берега, килем вверх. Принц достал подзорную трубу и всмотрелся. Сомнений не было: выпуклый корпус, выбеленный солнцем и временем, принадлежал, по-видимому, какому-то торговому галеону.

– Откуда там корабль? – удивился Мерик.

Йорис не успел ответить – позади послышалось тяжелое дыхание. Это была Сафия. Переводя дух, она крикнула Ноэль, что сейчас поможет ей подняться.

Мерик крепче вцепился в трубу. Чертова донья, как всегда, все испортила. Он повернулся было к ней, чтобы возмутиться, но когда встретился с ней взглядом, оказалось, что она улыбается.

– Вы нашли свой дом, – произнесла она. – Всевышний вас услышал.

У Мерика тут же пересохло во рту. Грохот мертвых ветвей, оставшийся позади, хруст камней под ногами Иврены и Ноэль – все превратилось в неважный, далекий белый шум.

Сафия прошептала, будто обращаясь к себе, а не к Мерику:

– Невозможно поверить… но как не поверить глазам? Всевышний действительно вас услышал!

– Воистину так, – отозвался Йорис.

Мерик тут же поморщился: он и забыл, что старик рядом. Забыл, что Иврена и Ноэль все еще не одолели подъем. Забыл все, растворившись в улыбке Сафии, в искрящейся простоте и правде ее слов: Всевышний его услышал!

– А корабль, – продолжил Йорис, – с неба упал полгода назад, во время бури. С таким грохотом обрушился, что словами не передать. Вот так, вверх тормашками, и упал, а из трюма через дыры вывалились припасы. И еще внутри оказалось четыре дойные коровы – живехонькие!

Мерик удивленно покачал головой.

– А как же команда?

– Никого не было. – Йорис развел руками. – Судя по всему, они попались Разрушенным, и кое-где были следы битвы – наверное, сцепились с Лисами. Мы отдраили пятна, какие нашли, и все.

Сзади раздался потрясенный вскрик. Иврена добралась до вершины и увидела на другой стороне жизнь.

Монахиня тут же упала на колени – Мерик ринулся к ней, но не успел подхватить. Иврена только отмахнулась, и он увидел, что она бормочет молитву, а по грязным щекам текут слезы благодарности.

Мерик почувствовал, что у него тоже щиплет глаза. Это было то, чего он так сильно хотел, к чему всю жизнь стремился, как и остальные – Иврена, Куллен, Йорис и все его друзья детства. То, ради чего они воевали, теряли силы, но продолжали путь.

– Но как? – пробормотала Иврена, обнимая свой свернутый плащ, как живое существо. – Как это возможно?..

Йорис, который не испытывал к «предательнице» ничего, кроме недоверия, все же улыбнулся: такой неподдельной и очевидной была любовь Иврены из Нихара к этой земле.

– Вода здесь чистая, – произнес он, обращаясь к ней. – Правда, совсем с недавних пор, но вокруг все успело ожить. У нас там большое поселение теперь. Каждую неделю новые семьи приходят.

Семьи?.. Мерик не сразу вспомнил, что это слово означает. Семьи! Женщины, дети… Неужели правда?

И тут его осенило: если Йорис смог все это построить за какие-то считаные месяцы, во что же это могло превратиться, если обеспечить постоянную поставку продуктов? Сколько еще можно всего вырастить, соорудить…

Мерик потянулся к плащу, в кармане которого было соглашение, и посмотрел на Сафию. Она как будто прочитала его мысли и снова улыбнулась.

Мерик снова забыл, как дышать.

Всевышний услышал! Услышал!..

Затем Сафи отошла, чтобы помочь Ноэль одолеть остаток подъема. Мерик глубоко вздохнул, и к нему вернулась ясность ума. Как можно было почти утратить рассудок из-за двух слов?.. Он повернулся и протянул руку Иврене, чтобы помочь ей встать.

– Тетя, вставайте. Мы почти дошли.

Иврена вытерла слезы, размазав грязь по щекам, и губы ее неуверенно изогнулись, словно она успела за время пути забыть, как улыбаться. Мерик и не помнил, когда она улыбалась в последний раз.

– Мы не просто «почти дошли», милый, – произнесла Иврена, поднимаясь. – Мы почти дома.

Божий дар оказался воплощенной идиллией. Сафи и вообразить такого не могла. Следом за Йорисом, Мериком и Ивреной они с Ноэль пересекли мост над сверкающей речкой, рассекающей желтую землю, и оказались среди деревянных домиков с закругленными соломенными крышами. Стены были обиты досками из выбеленного мертвого дерева. Сафи подумала, что домики выглядят ужасно ненадежно и не выдержат еще одной бури – река в одночасье все снесет, едва выйдет из берегов.

Впрочем, нубревенцы славились своей живучестью. Если река снесет их дома, они построят новые – и так столько раз, сколько понадобится.

Над мостом пролетела ласточка. С чьей-то крыши каркнул ворон. На крутых берегах шевелились перья сочно-зеленого папоротника.

И все люди, мимо которых Сафи проходила, улыбались.

Правда, улыбались не ей – лишь награждали удивленными взглядами, – и не Ноэль, которая держалась за ее локоть, ссутулившись от усталости. Они улыбались своему принцу. И Сафи никогда не видела настолько счастливых улыбок и всей своей силой чуяла, что это неподдельное счастье.

Они по-настоящему любили Мерика.

– Впечатляет, да? – произнесла Ноэль, которая натянула на лицо капюшон, чтобы никто не видел цвета ее лица и волос. Она шла медленно и тяжело дышала, но было ясно, что она не признает ни усталости, ни боли, пока не дойдет до места, где можно будет отдохнуть.