Но Марк Фонтей произвел неожиданный выпад. Он попросил, чтобы его защитником был тридцатишестилетний Цицерон, самый блестящий адвокат Рима, некогда по схожим причинам осудивший Верра, правителя Сицилии.

Похоже, что последний развращенный взяточник попросил адвоката общества чистюль о поддержке…

Тем не менее Цицерон согласился. До нас частично дошли тексты его выступлений, в которых он называет Фонтея, кроме прочего, «великолепным римским магистратом», «смелым и невинным римским гражданином, нуждающимся в защите судей».

Мы словно слышим его. Представьте себе властный голос, эхом прокатывающийся в тишине над сотнями слушателей: «Пусть свидетелями мне будут боги и люди! Нет, ни единый сестерций не был взят неоправданно…»

Логика защиты Цицерона подчинялась довольно простой идее. По сути, Фонтей притеснял исключительно галлов, чьи деды вырезали римских солдат. А Верр, алчный правитель Сицилии, грабил республику и утвердившихся в Сицилии римлян, что является более тяжким нарушением.

В результате Цицерон победил, а Фонтей был оправдан и удалился на покой в Неаполь, приобретя там виллу стоимостью 130 000 сестерциев!

Соответственно, его не осудили и не отправили в ссылку. Он даже штраф не заплатил. Однако он больше не занимал никаких постов в римской магистратуре.

Пройдя многие километры по различным дорогам, включая Аврелиеву[117] (целый перекресток путей, сыгравший важную роль в истории завоеваний империи в Галлии), торговец гарумом наконец прибывает в Марсель. Здесь он останавливается на два дня в ожидании судна. Представьте себе аналогичную ситуацию сегодня: вы приезжаете в аэропорт за другом, а прилет надолго задерживается… На маршрут кораблей влияют множество изменчивых факторов (климат, задержки и… плохие прорицатели, как мы удостоверимся в дальнейшем), поэтому следует запастись терпением.

Наконец корабль прибыл, с различными ценными сортами гарума. Сделка заключена. На борту судна — торговец из Путеол (Поццуоли), он лично занимался погрузкой товара на корабль на испанском побережье, включив в состав груза ценные виды продукции: вино, оливковое масло, соленую рыбу и, разумеется, гарум. На берегах залива, где он живет, среди богатых римлян распространен стиль «сладкой жизни» и самый дорогой гарум льется рекой. Речь идет, пожалуй, о самом светском месте империи. Туда-то мы сейчас и отправимся.

Мелкий торговец из Галлии платит Евтихию звонкой монетой за амфоры с гарумом. Наш сестерций тоже примыкает к кучке монет. Его шутливо представляют как небольшой вклад со стороны сына купца, начинающего предпринимателя. Торговец из Путеол, поймав его взгляд, улыбается. Он сам является отцом. Затем разворачивается, берет деревянную статуэтку Меркурия (покровителя коммерсантов и путешественников, помните?) и вручает ее в качестве напутственного подарка. У него имеется целый ящик подобных вещиц для продажи лавочникам: в таком морском порту, как Путеолы, кишащем моряками и греческими путешественниками, они отлично распродаются.

Байя

Роскошь и сладострастие

Неаполитанский залив… без Везувия

Прибытие в воды Неаполитанского залива всегда впечатляет. Искья и Прочида виднеются слева, Капри и мыс Сорренто — справа. Мы словно оказываемся на сцене природного театра. Он раскрывает объятия и жаждет встречи.

Парусник, подгоняемый ветром, неслышно скользит в эти объятия. Богатый торговец стоит на корме. С закрытыми глазами он вдыхает аромат земли. Родной земли. Утреннее солнце согревает лицо.

Как самолеты, выстроившиеся в воздушную очередь перед приземлением, за нашей спиной просматриваются ряды других кораблей, прибывающих в Путеолы.

Наш парусник теперь направляется направо вдоль берега с бухтами и заливчиками. Именно там расположен порт Путеолы. Мы невольно смотрим направо в поисках Везувия… Но, к своему удивлению, не обнаруживаем величественную громаду вулкана. Где он? По сути, Везувия… пока еще нет (по крайней мере, в том виде, что известен нам сегодня)!

Как же так? Ведь не прошло и сорока лет с момента гибели Помпей…

На самом деле, что и говорить, не Везувий стал убийцей Геркуланума и Помпей. То есть другой Везувий, который, извергаясь и разрушаясь, постепенно изменил форму.

Знакомый нам Везувий родился после того опустошительного извержения, постепенно разрастаясь внутри «кромки» из остатков древнего вулкана, пока не достиг современных размеров.

Таким образом, при Траяне он еще слишком мал, чтобы мы смогли узнать привычный вид, запечатленный на сегодняшних открытках. Повсюду свежи явные следы катастрофы, несмотря на то что растительность уже отвоевала свое место у порожденных вулканом лунных пустошей.

Те же размышления касаются и Неаполя. Пока это — скромный городок, совершенно непохожий на известный нам спрутообразный мегаполис.

Но если столица Кампании довольно мала, на побережье рядом с ней уже началось активное строительство. Мы сразу замечаем непрерывную череду роскошных резиденций. Здесь, среди прочих, находились виллы Цицерона, Цезаря, Лукулла, Красса, Гортензия. Императоры — от Августа до Адриана, включая Тиберия, Клавдия и других, — также приезжали сюда.

Подобный феномен особенно очевиден в заливе Путеолы. Мы как раз входим в него. До этого путешествия мы не видели ничего похожего ни в одном из уголков империи. Можно сказать, что вся эта часть побережья Кампании оказалась буквально полностью одета римлянами в порыве невиданного строительного бума. По их собственному утверждению, это была Voluptas aedificandi (лат. строительная жажда). Так можно определить прежде всего происходящее в Байе. Байя — местечко в заливе Путеолы, где в большом количестве сосредоточились роскошные виллы, гигантские термы, общественные здания, дома и гостиницы и пр. Мы бы назвали его римским Акапулько. Это — место развлечений (доходящих до экстремальных форм) аристократии и состоятельного класса римлян.

Римская праздность отличается от нашей

На этих виллах устроены рыбные садки и можно увидеть также устричные хозяйства (ostrearia). Не случайно именно здесь зародилась традиция выращивания устриц, ставших деликатесным блюдом. Подобная мысль пришла в голову богатому римлянину, жившему в I веке до н. э., по имени Гай Сергий Ората. Он также изобрел отопительную систему для терм (если верить античным источникам). Судя по фамилии (ит. orata — рыба дорадо, морской карась), он выращивал еще и рыб… Был ли он на самом деле гениальным изобретателем или просто ловким дельцом, имеющим коммерческое чутье? Скорее всего, верно второе предположение.

Действительно, интересно попытаться понять римский способ мышления с точки зрения постоянного поиска прибыли. Их виллы в массе своей предназначались не для отдыха в нашем понимании: то было место для покоя и расслабления, но приносящее к тому же немалую прибыль. Так, если вилла находится в полях, она приносит хозяевам доход благодаря урожаям плодов, вину, оливковому маслу и пр. Если же она располагается на побережье, прибыль приносят рыбные хозяйства и устричные фермы.

В этом смысле собственник виллы, разумеется, предприниматель в постоянном поиске прибыли,