– Сердишься? – я знала что да, просто хотелось узнать насколько.

– Ты же позволила себе усомниться во мне, сказала, что я плохой муж. Да, вольфгары и люди плохо совместимы по их образу и ритму жизни. Для всех нас томиться на этом корабле – сплошная пытка, а с тобой вдвойне, – недовольно бросил он.

– Согласна, я даже обижаться не буду. Я признаю, я недостойная жена, несносная, мучаю бедного владыку. Пора разрывать отношения, пока не стало ещё хуже! – Я с интересом наблюдала, как злит его моя ирония, как меняется его лицо, каких усилий ему стоит сдержаться. И меня радовало то, что я абсолютно его не боюсь. – Да, не стоит смешивать столь особенную вольфгарскую кровь с кровью моей расы. Ты слишком непревзойденный, чтобы я могла следовать в твоей тени. Не станешь же ты волочить за собой такую обузу? Жрецам, наверное, не обязательно быть мужем и женой, будем просто союзниками.

– Достаточно!!! – громко рявкнул он. – Испытываешь моё терпение?! А ведь я могу очень сильно разозлиться, но у тебя ничего не выйдет. Спустя триста лет, ты единственная женщина из рода людей ставшая женой вольфгара. Твоя судьба тебя нашла. Можешь наслаждаться этой мыслью в одиночестве, и выспись как следует!

– О! Ещё одно проявление заботы?! Я даже растерялась. Ты даешь мне целую ночь свободы?! – мой дерзкий смех стал последней каплей. Чтобы не сорваться на мне, Грей в смятении выскочил вон.

А я потуже, стальной цепью стянула свои мысли, свои сокровенные мысли и чувства, которые теплились в моей душе. Самое главное было не дать им вырваться наружу! Мне нельзя было вспоминать, нельзя было думать, что совсем рядом тот, чью любовь я так глубоко в себе закопала. Иначе я сойду с ума. Без него. …

***

Но не одна Тара не знала, как справиться с навалившейся судьбой. Как в клетке себя чувствовал Камиль, в раскаленной удушливой клетке. С него ни на секунду не спускали глаз обращенные вольфгары, которым было приказано сдерживать любую его агрессию. У него отобрали оружие, но он бы и голыми руками вцепился в этого чужака, который превратил его жизнь в кошмарный ад и сплошные воспоминания. И Камилю было всё равно, что эту тварь так просто не убить, он бы дрался с ним до полного изнеможения, пока бы навечно не потух в глазах огонь, только бы больше не видеть и не осознавать, что Тары в его жизни больше нет. Ни надвигающаяся харонская тьма, ни мир на краю бездны, все было ничто для Камиля по сравнению с его потерей. Он уже от боли не чувствовал своего разорванного сердца, не видел света. Его суть рвалась в бой, в последний смертельный бой – единственный выход избавить себя от этих мук. Потому что видеть её было пыткой, а наблюдать её вместе с ним – каждый раз было казнью. Ведь это была его Тара. … Для Камиля Грей ничем не отличался от истязающей их ведьмы, нет, для него он был даже гораздо хуже. И при каждом его приближении Камиль до дрожи сжимал кулаки, но неизменно ему на плечи опускались руки братьев. Они так же ни на миг не оставляли его без своего внимания.

Но это не последний вольфгар, терзающийся от своих мыслей! Такой целенаправленный, самоуверенный, непревзойденный в своей отваге Грей знал, как управлять кланом, как защитить своих воинов, как уничтожить врага, но он не знал, как заставить эту девушку привязаться к нему. Как? Если она постоянно выводила его из себя, с упорством отгораживаясь в своей душе. Грей не знал, как сломить в её сердце идеал Камиля. Ведь сложнее всего ему было сдержать свою своенравную вольфгарскую суть в те моменты, когда он видел, какими глазами она смотрела на Камиля, и какими смотрела на него, одно лишь самопожертвование. И то, что она отдала ему своё тело, абсолютно ничего не меняло, сердце её оставалось закрытым, и это отравляло даже мгновения слияния с ней. Но Грей продолжал настойчиво добиваться своего, ему не давала покоя мысль, что если, став жрецом, Тара останется к нему холодна, то их ждет неизбежное поражение, и тогда Грей не сможет защитить своих вольфгаров, свой клан ветра. Вот что было для него самым основным, самым важным!

Он был вожаком! И уже только потом проявлялся оскорбленный мужчина, которого не хотели, и это очень задевало его гордость, и ему уже из принципа хотелось подчинить её себе.

Вот в этом и было заключено различие между Камилем и Греем. Для Камиля Тара была его жизнью, его солнцем, а для Грея она была средством достижения победы. И её сердце это безошибочно определяло. Конечно, она нравилась Грею! Он не был безразличен к её особенному очарованию, его тянуло к ней, как к женщине, он сходил с ума от аромата её крови, зная при этом, что никогда она не станет его жертвой, и он не позволит никому другому причинить ей вред. Девушка была одновременно его и не его. И это приводило вольфгара в отчаянье и уже начинало его бесить.

Глубокой ночью, Грей снова тихо вошел в её каюту. Тара спала, свернувшись клубочком. Он прилег рядом с ней, прислушиваясь, как она тихонько посапывает. Поправив ей волосы, он втянул её запах, и, не удержавшись, осторожно прикоснулся губами к нежной женской шее, к теплой, бархатной, так притягательно пахнущей коже.

– Камиль, – вдруг, к его ужасу, прошептала она во сне.

Отпрянув от неё и сжав кулаки, Грей закрыл глаза, сдерживая себя, чтобы не схватить её и не начать трясти, избавляя от такого желанного для неё видения. В такие моменты, он просто ненавидел девушку, он не мог ей простить, что во сне она принадлежит другому, хотя судьбой назначена именно ему. Грей уже не знал, хочет ли он любить, глядя столько времени на Камиля и Тару, он уже ненавидел эту любовь, доставившую ему столько мук.

Когда утром Тара проснулась, она встретилась с пристальным прожигающим её вольфгарским взглядом.

– Хорошо спала?

– Хочу скорей на сушу, – так же сдержано ответила девушка.

– А я как раз хотел предложить тебе погрузиться ещё глубже в море. Ты помнишь тот день, когда ты чуть не утонула? Когда я нырнул за тобой, я заметил верхушку пирамиды, а именно такими когда-то выглядели храмы жрецов. Сейчас мы как раз на этом самом месте, а вдруг это единственный уцелевший храм, мы могли бы больше узнать. Так что приготовься идти ко дну.

– А ты где-то на мне видишь жабры? Даже если ты наберешь побольше воздуха, нам его не хватит на двоих. Я не могу настолько задерживать дыхание, как вольфгары! – попыталась протестовать ему девушка.

– Я всё уже решил! Ныряем. Раньше меня вели видения, теперь я их не вижу, но моя интуиция меня ещё не подводила. Я чувствую. И перестань со мной спорить!

– Если в нас обоих дремлет сила жреца, то почему мы должны слушать именно твою интуицию? – не унималась Тара.

– Я знаю, тебе нравиться меня злить, чайка, но ты будешь слушаться меня, потому что я мужчина, и потому что я доминанта! – хватая её за руку, уверенно ответил Грей.

– Неоспоримые аргументы, – проворчала Тара, едва успев ухватиться за шею вольфгара, который вместе с ней бросился в воду.

Плыл он быстро. Всего лишь раз поделившись с ней воздухом. Это действительно была внушительная пирамида, словно зависшая в толщах воды. Поднырнув под неё, Грей с Тарой обнаружили в нижнем основании отверстие и юркнули туда. И к огромной своей неожиданности вынырнули внутри полой пирамиды, в который скопился воздух. Плиты, из которых она была сложена, были исписаны символами, древними рунами, повествующими всю историю грозовых жрецов.