– Сидеть здесь. Пока я не освобожусь. Хорошо? – сказал Рост, и девушки одновременно закивали, ну точь-в-точь пара китайских болванчиков.

– Ну и чудненько, – Рост ткнул ногой дверь, но она не поддавалась. Разумно со стороны Квадрата. Рост ударил сильнее. Послышался легкий хруст, но дверь осталась на месте.

– Квадрат, если ты не откроешь, я просто сожгу тебя в этой гребаной бане, – прокричал Рост. Он улыбнулся, будто вспомнив что-то забавное.

– Выходи, пендос говнячий!

Как он и ожидал, ответом была тишина. Росту становилось жарко, по спине побежали первые теплые струйки пота, рубашка противно липла к разгоряченному телу. Рост ударил снова, дверь еще немного поддалась. Он выстрелил в центр двери. Пули злыми осами прошили ее, оставив в толстых досках две идеально круглые дырочки. Росту они показались похожими на чьи-то изумленные глаза. В парилке болезненно вскрикнули, и Рост вновь ударил ногой, на этот раз вложив в удар всю силу. Дверь открылась, и Рост вошел внутрь. Дыхание моментально перехватило – температура в парилке была сумасшедшая, пар стоял такой, что он не видел кончик собственного носа. Если Квадрат ранен, то должен быть где-то рядом…

Однако внезапно правую ногу обожгла резкая боль, затем бок… Рост отпрянул назад, выронив от неожиданности пистолет. Из дымки выступил голый Квадрат, пар окутывал его, как катаракта старый больной глаз. Сморщенный пенис в обрамлении седоватых волос бесстыдно болтался. Лицо Квадрата искажено в ненависти, в руках он сжимал крюк для ворошения углей, на костлявых руках толстыми червями вздулись синие жилы.

– Попался на такой трюк, Ростик, – скрипуче произнес он, замахиваясь крюком. – Думал, пришил меня?

Рост увернулся от удара, но Квадрат продолжал наступать, снова поднимая крюк. Рост нырнул вниз, ударив его левой рукой в грудь, и они вместе упали в парилку, награждая друг друга ударами.

Жара становилась невыносимой, парилка напоминала сам ад. Росту казалось, что он слышит, как на голове трещат его волосы, а сердце работает с перебоями, кровь сворачивается, закипая в сосудах. Он попытался ухватиться за шею Квадрата, но тот все время вертелся, как пойманный угорь, и когда ему это наконец-то удалось, он с каким-то тупым удивлением обнаружил, что его промежность вдруг опалило болью. Глаза Квадрата, странно маленькие без привычных очков, торжествующе смеялись. Они лежали на раскаленном полу, как два страстных любовника, – Квадрат снизу, а Рост на нем. Казалось, еще немного, и их уста сольются в сладком поцелуе, а затем начнется такое, какое можно увидеть только на дисках, которые продают из-под прилавка.

– Схватил тебя за яйца, Гурвинек сраный! – завопил Квадрат, трясясь, словно паралитик. Его лицо было буквально в нескольких миллиметрах от Роста, и Рост видел морщины, глубокой паутиной расходившиеся от глаз, тоненькие прожилки на носу и капли пота, прозрачными бусинками скатывающиеся с лица.

Рост заскрипел зубами – яички словно вывалили на раскаленный противень. Квадрат усилил нажим, продолжая глумливо хихикать. Рост не выдержал и заорал. Еще немного, и он их попросту оторвет, мелькнула у него безумная мысль. Сам того не осознавая, он наклонился ниже и вцепился зубами в крючковатый нос Квадрата. Нос был солоноватым и странно мягким, как теплый зефир. Рост изо всех сил сжал челюсти.

На этот раз парилка содрогнулась от нечеловеческого вопля Квадрата. Рот Роста тут же заполнила густая кровь, но он продолжал ожесточенно сжимать зубы, чувствуя, как ослабевает хватка Квадрата.

Когда его мужскому достоинству уже ничто не угрожало, Рост поднялся на ноги. Квадрат извивался на полу, гнусаво воя. Лицо заливала кровь, короткими толчками выплескивающаяся из рыхлой раны. Рост выплюнул кончик носа и брезгливо вытер рот. Ну вот, теперь они почти кровные братья.

Поискал пистолет, поднял, вытер об джинсы. Затем, несмотря на жар, сел прямо на пол, в кровь, рядом с Квадратом и скрестил ноги по-турецки.

– …кусил… бой дос …банная …ука! – визжал Квадрат, ощупывая кровоточащий хрящ. Кровь попала в носоглотку, и он стал захлебываться.

– Прекрати ныть, – устало сказал Рост. Он проверил обойму. Один патрон. Самое оно.

– …бесят кусков… …беня сейфе..! Дабирай и катись!

– Пятьдесят кусков, говоришь? – задумчиво протянул Рост, убирая мокрые волосы со лба. – Не очень-то ты свою жизнь ценишь. И потом. Я же должен тебе семьдесят чертовых штук. То есть, если я расплачусь с тобой, останусь должен тебе еще двадцать, так?

– …то! …то кусков!

– Так, – тихо проговорил Рост. Он вздохнул и выстрелил. Квадрат дернулся и затих.

– Бум, – сказал Рост грустно. Он с трудом поднялся. Только сейчас он понял, что ранен. С самого начала, как только в него что-то метнул татуированный. Теперь он видел – узкий длинный стилет почти наполовину вошел в плечо. Болели бок и нога, крюк разорвал кожу, но не очень глубоко. В бане стоял запах бойни. Рост выплыл из парилки, как привидение. Девушек не было. Сбежали, паршивки.

Роста стал разбирать смех. Если эти две ссыкухи выбрались наружу (или, что еще хуже, добрались до телефона), то у него возникнут офигенные проблемы. Он смеялся, невзирая на сочащуюся из плеча кровь, смеялся, хотя у него уже начались в животе колики, смеялся и смеялся.

«Сойдешь поневоле с ума, отсюда возврата уж нету…» – продолжал петь хриплый голос.

Такие дела, ребята. Да-да.

Голод гнал его. Он был нестерпимым, он даже не мог вообразить себе, что испытывать подобное чувство голода вообще возможно. Ощущения можно было сравнить лишь с кипятком, который медленно вливают тебе в глотку, превращая внутренности в полусваренный фарш. Даже когда он был на зоне, ему не доводилось испытывать что-либо похожее.

Жгут, неуклюже переваливаясь, бежал на четвереньках по свалке. Громадный желеобразный живот волочился за ним. На нежной прозрачной коже, похожей на плаценту, изредка появлялись ранки и порезы от разного мусора, но мужчина не придавал этому значения. Это не могло повредить ИМ. ИМ нужна пища, и он добудет ее. Взгляд упал на левую руку. Она все еще сжимала обглоданную кость, он швырнул ее в сторону, и бежать сразу стало легче.

Еда. Жрачка. Много жрачки, желательно с кровью.

По дороге он наткнулся на труп кошки. Труп был старый, наполовину сгнивший, но времени не было. Кошка отправилась туда же, вместе с когтями, скелетом и свалявшейся шерстью.

Глаза его уже ничего не видели, лопнули от нечеловеческого давления, и стебельки, на которых они несколько минут назад покачивались, облепили мухи. Да ему и не требовались глаза. ОНИ видели за него, ОНИ направляли его. Руки и ноги высохли, напоминая сухие кривые палки. Его жизнь медленно, капля за каплей, перетекала в растущий на глазах мешок, драгоценный Мешок. Оставалось совсем немного.

Крысы в страхе разбегались, заприметив скачущее по завалам голое существо с жутким, гротескным животом.