— Попросил таинственную леди сберечь их.

Он поцеловал ее и несколько секунд держал в объятиях. Что-то и у него плохое предчувствие. Но надо выяснить, что нужно этим хмырям?

— Открыть входную дверь.

Ввалилась троица, двое со станнерами наготове, а третий и в самом деле шериф. Был с ним незнаком — как депутат палаты представителей, уже не имел прежнего веса в администрации края. Но сразу узнал по фуражке с эмблемой — пятиконечная звезда с вписанным в нее земным шаром. Трое не поздоровались, Илья тоже не стал.

— Чем обязан? — сухо спросил он. — Почему пытались выломать дверь?

— Вы же не отвечали на звонки, — ухмыльнулся шериф. Лицо заурядное, но самодовольное, нос картошкой.

— Не обязан, — холодно сказал Илья. — А если обыск, то заранее посылается официальное уведомление.

Шериф пожал плечами и выспренно заявил:

— Чрезвычайная комиссия при офисе председателя Всемирного конгресса приостановила действие некоторых законодательных актов. Дабы скорее провести расследование и предотвратить угрозу, нависшую над человечеством.

— А я причем?

— Вы совладелец модуля, послужившего орудием теракта, и вместе с другими владельцами компании подозреваетесь в заговоре.

— Чушь какая-то. Я немедленно свяжусь с юридическим комитетом Конгресса.

— Пожалуйста. На вас, как члена палаты представителей, процессуальные действия не распространяются. Вы не подлежите задержанию, допрос тоже только с вашего согласия. Однако, мы имеем право задержать лиц из вашего окружения, чтобы компетентные органы опросили их.

— Что? Вы кого имеете в виду?

— Вашу жену и детей. Они не подлежат ответственности, но могли случайно узнать что-нибудь о преступном сговоре. Что-то услышать и так далее. Вот предписание чрезвычайной комиссии.

Илья не стал брать пластиковый листок. От бешенства чуть не затрясло.

Держи себя в руках! Катастрофа модуля не случайна, кому-то надо было убрать Председателя. Самый вероятный кандидат на этот пост сейчас — Мадос. Чрезвычайная комиссия явно была создана заранее, не успели бы иначе поработать над законодательными актами. И список лиц, подлежащих задержанию, тоже был заготовлен заранее — это с ним, депутатом Всемирного конгресса, юридическая закавыка…

Шериф озирался. — Это ваша жена, если не ошибаюсь? Позовите детей.

— Они ушли погулять, — ледяным тоном сказал Илья, подавляя желание оглянуться на дверь спальни Элизы (все комнаты первого этажа выходили в полукруглый холл).

Шериф кивнул двоим со станнерами: — Осмотрите дом. — И небрежно пояснил Илье: — Это не обыск, на него пока не имеем права. Просто выявляем подозрительных и лиц, в которых заинтересовано следствие.

Илья в бешенстве дернулся. Шериф покачал головой:

— Если будете мешать нашим законным действиям, у нас есть право применить оружие.

— Илья… — умоляющим голосом попросила Тамара.

Двое стали распахивать двери — одну за другой.

НО!.. Они словно на заметили той, что вела в спальню Элизы! Один побежал вниз, в цокольный этаж, а второй по лестнице вверх. Илья глянул на Тамару: глаза у нее были круглые, она поднесла руку ко рту.

Шериф тоже оглядывал двери, лицо у него было озадаченное. Двое появились снова.

— Больше никого, шеф!

— Ладно, — буркнул шериф. — Оставим машину наблюдения. — И повернулся к Тамаре: — Пройдемте, это всего на пару часов. Действие «Акта о правах женщин» приостановлено, и мы имеем право опросить вас в отсутствие мужа.

Илья дернулся снова, уже не было сил терпеть эту наглость.

— Илья! — быстро сказала Тамара. — Лучше пришли мне адвоката.

— Пожалуйста, — ухмыльнулся шериф. — Мы будем в моем офисе.

Тамара зашла в гардеробную и надела нарядную кофточку. Илья обнял жену и поцеловал во влажную щеку. «Как бьется ее сердце!». Он скрипнул зубами и выпустил Тамару из рук. Поглядел, как ее сопровождают к ховеру…

«Трансид, связь!».

Договорился с адвокатом, связался с юридическим комитетом Конгресса и влиятельными знакомыми. Одно и тоже: чрезвычайные полномочия у комиссии при офисе Председателя, глава комиссии — Мадос. Уже тридцать лет влияние того неуклонно росло, и, похоже, наступил его звездный час.

Очередной разговор был прерван пронзительным звонком — экстренный вызов. Раздался неуверенный голос шерифа:

— Э… господин Варламов. Не могли бы вы подъехать? Несчастный случай с вашей женой.

— ЧТО?

Кинулся на улицу и запрыгнул в ховер. — На место последнего вызова! Максимальная скорость!

Его швырнуло в сиденье, а улицы Усть-Неры накренились внизу в головокружительном вираже.

Звонок был не из офиса шерифа. Ховер стремительно приземлился на окраине поселка. Илья выскочил еще на ходу.

Куча машин и людей. Ховер скорой помощи. Тягач оттаскивает от какой-то груды металла покореженный самосвал.

Тамара!

Илья кинулся к скорой, но увидел суетящихся у груды людей и свернул туда. Какой-то мужчина орудовал плазменным резаком, рядом стоял врач.

— Что произошло? — крикнул Илья. — Кто пострадал?

Врач хмуро глянул на него, а человек с резаком отступил в сторону.

Полицейская машина, вся искореженная! На передних сиденьях двое — то, что от них осталось. Тамару можно узнать только по кофточке, залитой кровью — голова раздавлена, как яйцо всмятку. Полицейский за рулем как будто пострадал меньше, его и пытаются высвободить из смятого металла.

— Господин Варламов? — голос врача донесся будто издалека. — Мне очень жаль, но вашей жене уже не поможешь. Приборы зафиксировали смерть мозга.

Илья еще раз глянул на кровавое месиво — это лицо он только что целовал! — и едва успел отступить, как его согнуло от дурноты. Вырвало прямо на землю. Наконец смог выпрямиться, и вытер рот дрожащей рукой. Поблизости стоял шериф.

— Сочувствую, господин Варламов, — сказал он, лицо дергалось. — Я ехал следом и все видел. Как этот самосвал вынесло с объездной дороги? Сейчас дорожная полиция разбирается.

Илья глянул на самосвал — мощная тяжелая машина, такие используются на рудниках. Его уже оттащили, рядом стояло несколько человек. Илья пошел к ним, стиснув до боли кулаки.

И остановился.

Двое в полицейских мундирах, а третий…

Собачье лицо с оттопыренными ушами. Наглая ухмылка до этих самых ушей. Снова Ануп!

Илья бросился к нему, сейчас раздерет эту рожу в клочья! А тот вытянул в его сторону руку. Все поплыло…

Очнулся, лежа на холодной земле. Привстал, опираясь на трясущиеся руки, но голова страшно заболела, и опять стало рвать — на этот раз всухую. Когда все-таки поднялся, его шатало — снова «отходняк» от станнера. Попробовал сплюнуть, чтобы избавиться от едкой горечи, но во рту пересохло. Краем глаза заметил, что его снимают холокамерой.