– Да, ерунда, – отмахнулся Вадим.

– Нет, не ерунда, – возразила она. – Раз улыбаешься, я тоже хочу знать.

– Анекдот вспомнил про блондинок.

– Который?

– Про сибирскую лайку…

– А! – Совершенно не обидевшись, хохотнула Полина. – Тогда, я, чур, морозоустойчивая б-дь!

Смеялись вместе, заражая друг друга, и начиная хохотать снова, когда, казалось бы, приступ смеха уже прошел.

"Нервы выходят", – но мысль эта едва пробилась сквозь шквал совершенно идиотского, если подумать, ржания.

– Кофе остынет, – наконец, взял себя в руки Реутов.

– Тогда пей и рассказывай. – Предложила Полина.

– Хорошо, – согласился он и, сделав глоток, стал рассказывать.

6.

– А почему, тогда, он живет в Петрове? – Спросила Полина, имея в виду Рутберга.

– А почему бы ему тут не жить? – Удивился Реутов.

– Так и каган, и министерство Промышленности находятся-то в Новгороде.

– Точно! – Сообразил Вадим, который этот пункт как-то упустил из виду. – Черт! Неувязка получается! Хотя…

– Ты где теперь живешь? – Спросил Каменец.

– В Петрове, – ответил Вадим.

– В Петрове? – Удивленно поднял брови Семен. – Надо же какая удача! Постой, а ты часом не в министерстве Промышленности служишь?

– Да, нет, я в университете…

"Черт! Черт! И еще раз черт!" – Сейчас Реутов наконец вспомнил, чем закончился тот странный разговор в Эдинбурге.

– Я тут, видишь ли, застрял, – сказал Каменец, задумчиво глядя на Реутова. – А мне кое-что надо бы в Петров передать.

– Так, давай, – предложил Вадим, который никогда никому вподобныхпросьбах не отказывал. – Считай, есть у тебя такая оказия. Я как раз завтра домой лечу.

– Это хорошо, – все еще занятый какими-то своими мыслями, кивнул Каменец. – Ты, знаешь что, дай-ка ты мне свой электронный адрес. Я тебе завтра или послезавтра скину пару файлов, а ты передашь одному человеку. Лады?

– А напрямую ты ему что, не можешь послать?

– Да, я его адреса не знаю, – объяснил Семен. -Нув смысле нового адреса. Но я тебе вместе с файлами телефоньчик сброшу. А там вы уж сами решите, как лучше. По почте, или еще как.

– Хорошо, – пожал плечами Реутов и, достав из нагрудного кармана пиджака визитку, протянул ее Каменцу. – Вот, держи.Тутиадрес, ителефоны.

Но никакого письма ему Каменец не прислал.

"Не прислал…Твою мать!"

– Я был тогда в пиджаке, – сказал он, вставая из-за стола.

– В каком пиджаке? – Не поняла Полина. – Причем тут пиджак?

– При том, – Вадим взял вычислитель и вернулся за стол. – Каменец просил меня передать кому-то файлы, которые он пришлет мне на электронную почту. И он спросил меня, не работаю ли я в министерстве Промышленности!

– Ну и что?

– Понимаешь, – объяснил Реутов, настраивая терминал. – Он, похоже, считал, что я на какой-то секретной работе и, зная меня с войны, решил довериться. Теперь мне кажется, что он был сильно напряжен. Ну типа разведчик перед провалом, что-то такое.

– Допустим, и что с того?

– Он спросил, где я живу. Я сказал, что в Петрове. А он говорит, "Надо же какая удача". А ты, мол, случайно не в министерстве промышленности служишь?

– Рутберг!

– Ну да, – кивнул Реутов. – Я ему дал визитку, но он мне так ничего и не прислал.

– А пиджак здесь причем?

– Так я же пиджак этот, считай, и не ношу вовсе. Так, по случаю одеваю. И визитки там, в кармане у меня, старые, коричневые.

– Ты что, сменил адрес? – Поняла Полина.

– Ну да, – снова кивнул Реутов. – Повадился один придурок гадости писать…

На самом деле, это был не придурок, а дура, но объяснять это Полине Вадим счел излишним.

– Вот!

Действительно, в его старом почтовом ящике среди множества пришедших на него за полгода писем, нашлось и то, о котором он сейчас подумал. "Казаку от Казака. Эдинбург".

"Привет, казак! – писал Каменец. – Надеюсь, обещание твое остается в силе. Посылаю тебе свернутый файл. Позвони по телефону110-822-338, попроси Барсукова, и скажи, что у тебя для него весточка от Архивариуса. Не удивляйся, это у нас старая шутка такая. Он меня Архивариусомкличет. А фамилии моей он, скорее всего, и не помнит. Так что скажи, от Архивариуса. Надеюсь, что не забудешь.Мне это очень важно.

Твой друг".

– Выходит, Каменец работает на Рутберга, – сказала Полина, прочитав письмо через плечо Вадима.

– Или работал…

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю, – признался Реутов. – Но нехорошее у меня какое-то чувство.

– Давай, посмотрим, что там за файл.

– Давай, – согласился Вадим, но открыть файл они не смогли.

– По-видимому, здесь нужна какая-то особая программа, – покачал головой Реутов. – И, скорее всего, файл зашифрован.

– Возможно, но что же делать?

– А это мы сейчас узнаем, – Реутов взял сотовый телефон, который дал ему Греч, и нажал на единицу.

– Марик? – Сказал он, когда Греч откликнулся. – Я, наверное, не вовремя, но мне только один вопрос задать…

– Ну? – Поторопил его Греч.

– Парень этот, "ломщик" он…?

– Жив и здоров. Тебе надо что-то вскрыть?

– Да, – подтвердил Реутов. – Зашифрованный файл.

– Диктуй свой адрес, – сказал Греч. – Я пришлю тебе свой. Пришлешь файл, попробуем с ним что-нибудь сделать.

– Спасибо.

– Не за что. Диктуй.

7.

Через полчаса файл Каменца ушел к Гречу, а Вадим и Полина, наскоро перекусив, и сварив еще одну порцию кофе, сели читать документы из желтого конверта.

– Бред какой-то! – Сказал Вадим, прочитав бумаги Рутберга.

– Ну не скажи, – возразила Полина. – В этом бреду прослеживается определенная логика.

– Логика прослеживается и у шизофреников, – кисло усмехнулся Вадим. – Просто это другая логика.

– Обрати внимание на два обстоятельства. Первое, Уварову показалось странным, что Людов явно знал, куда надо ехать и кого искать. То есть, похоже, Людов узнал о твоем ранении еще ночью с семнадцатого на восемнадцатое. Откуда? От кого? И почему его интересовал именно ты? Он ведь, по словам Уварова явно спешил, нажимал на все рычаги и своего в конце концов добился: прибыл в госпиталь, когда ты был еще жив и успел забрать тебя в свой институт. И вот смотри, – она взяла со стола еще один документ из тех, что находились в конверте Рутберга. – Твой призыв в армию был инициирован распоряжением штаба Войскового Круга, а подполковник Беркутов, оформлявший это распоряжение, в июле шестьдесят второго года сообщил человеку Уварова, что, во-первых, сделано это было по личной просьбе самого Уварова, о чем тот совершенно не помнил, а, во-вторых, в шестьдесят первом году твое личное дело, хранившееся в Итильском окружном комиссариате, было затребовано все тем же Беркутовым, и опять же, якобы, по телефонному распоряжению Уварова, и переслано на адрес института медико-биологических исследований. И Людов тебя, похоже, знал лично. Во всяком случае, такое у Уварова возникло впечатление.