– А не официально я член коллегии Инфармоционно-Аналитического центра при министерстве промышленности и технологии.

– Никогда не слышал.

– Не удивительно, – кивнул Рутберг. – Это секретное подразделение, которое подчиняется напрямую… Впрочем, пока это излишняя информация.

– Что, во-вторых? – Спросил Реутов, отметив, что позже, если это "позже" для него состоится, ему необходимо будет тщательно проанализировать этот разговор. Недоговорки Рутберга тоже были информацией и, возможно, даже более ценной, чем то, что он произносил вслух.

– Вы слышали когда-нибудь о работе комиссии Ширван-Заде? – Вопросом на вопрос ответил генерал.

– Нет, – не моргнув глазом, соврал Реутов.

– Была такая сенатская комиссия в конце шестидесятых… К сожалению, у меня нет сейчас текста отчета этой комиссии… Так что вам я могу только пересказать ее содержание, но не сейчас, разумеется, а несколько позже, когда нас не будет поджимать время.

– Но что-то вы же мне скажите и сейчас, не так ли?

– Так, – кивнул Рутберг. – Речь там идет об очень серьезных вещах. Очень, Вадим Борисович, – подчеркнул Рутберг интонацией свои слова. – Настолько серьезных, что можно говорить уже не о государственных интересах, а о безопасности каганата в самом прямом смысле этого слова. Вы меня понимаете?

– Нет, – сказал Реутов, закуривая. Действовал он при этом демонстративно одной правой рукой. – Вы же мне, по-существу, так ничего и не объяснили.

– Вы правы, – согласился Рутберг. – Речь идет о психотронном оружии, которое было то ли создано, то ли почти создано еще в начале двадцатых годов. Такой, знаете ли, невероятный научный прорыв. В сороковые-пятидесятые годы работами в этой области занималась специальная лаборатория 3-его Главного управления, но там что-то случилось как раз во время войны, и тема зависла. А в шестьдесят восьмом лабораторию и вовсе закрыли, но к тому времени от нее мало что осталось. Одни слухи.

– Как так? – Удивился Реутов, пытаясь не проговориться, что знает много больше, чем может предположить генерал. – Это же государственное учреждение было…

– Да, вот так, – спокойно ответил Рутберг. – Учреждение государственное, да еще и секретное. Казалось бы, все должно быть запротоколировано, пусть и под грифом. И люди… Но, когда спохватились, ни людей, ни документов, ничего. Однако кое-что попало в отчет комиссии Ширван-Заде и, к сожалению, не только туда. Кое-что ушло за границу, кое-что зависло в разных имперских ведомствах.

– А я тут причем? – Искренне удивился Реутов.

– Да, вроде бы, совершенно ни при чем, – пожал плечами Рутберг. – Но дело в том, что по тем данным, которые просочились наружу, непосредственное отношение к проекту имел некто Людов. Приходилось слышать?

– Нет, а кто это? – Спросил Реутов.

– Это тот штатский, по приказу которого вас изъяли из нейрохирургического госпиталя 18 апреля 1962 года.

– Ах, вот оно что! – Делать вид, что он все еще не знает про события шестьдесят второго года, было глупо. – Но все равно не понимаю.

– И они не понимают, – согласился генерал. – Но вот какое дело. Существует записка генерала Уварова на имя покойного кагана, датированная сентябрем шестьдесят второго года, в которой он рассказывает историю вашей, так сказать, несостоявшейся смерти и высказывает между прочим подозрение, что вы, вероятно, были не случайным для Людова человеком. В смысле того, что между вами и Людовым существует некоторая, неизвестная Уварову, связь.

– Час от часу не легче! – Почти искренне воскликнул Вадим и, отбросив в сторону окурок папиросы, полез в карман за следующей. – А почитать эту записку нельзя? Или она тоже пропала?

– Почему же нельзя, – усмехнулся Рутберг. – Можно, разумеется. Тем более, что должен же я как-то завоевать ваше доверие. Сейчас мы закончим разговор и разойдемся. Во всяком случае, я на это очень надеюсь. Я вам на свободе гораздо полезнее, чем трупом в земле. А это именно и случиться, если вы меня попробуете захватить и допросить.

– Подробнее не объясните? – Поинтересовался заинтригованный Реутов.

– Нет, – отрезал Рутберг. – Но на меня допрос, любой допрос – хоть с химией, хоть третьей степени – действует одинаково. Остановка сердца, и концы в воду. Хотите попробовать?

– Продолжайте, – предложил Вадим, уходя от прямого ответа.

– Так вот, перед тем, как уйти, я передам вам несколько документов. Это копия записки Уварова, а она, на вашу беду, стала теперь известна не только тем, кому было положено такие секреты знать. И еще несколько бумаг с грифом "Совершенно секретно", которые проливают хоть какой-то свет на эту дерьмовую историю, но главное, письмо самого Людова, вернее, неполную копию этого письма, которую добыл в то время один из агентов военной контрразведки. Кому адресовано письмо я не знаю, как не знаю и того, дошло ли оно до адресата, но так получилось, что сейчас я единственный, кто знаком с его содержанием. Вы будете вторым.

– Кто за мной охотится? – Спросил Вадим, почувствовав, что разговор подходит к концу.

– Две независимые группы, – сразу же ответил генерал. – Во главе первой стоит граф Авинов[93]…

– Военный министр? – Удивленно переспросил Реутов.

– А что вас так удивляет? – Усмехнулся в ответ Рутберг. – Речь же идет об оружии и не только об оружии…

"Ну да, – сообразил вдруг Вадим. – Психотронное… Это не только оружие…"

– А вторая? – Спросил он вслух.

– Вторая… – Сказал задумчиво Рутберг. – Со второй сложнее. Я мало что о них знаю, но полагаю, что это мафия.

– Мафия, – повторил Реутов, начиная понимать, что произошло вчера ночью в доме Купцова.

"Бандиты… Мать их…!"

– А вы, стало быть, с господином Авиновым не согласны…

– Я офицер и дворянин, – спокойно ответил Рутберг. – И служу только государству российскому. А временщики, они временщики и есть, тем более авантюристы.

– Значит, у вас своя игра.

– Так точно, – кивнул генерал. – Но я внутри интриги. Кабаров у вас?

– Да, – не стал спорить Вадим.

– Убейте его, – спокойно сказал Рутберг. – Это несколько спутает им карты, но мне в любом случае придется перейти на режим повышенной охраны, так что второй раз нам так просто встретиться уже не удастся.

– Но у вас, разумеется, есть идеи, – Реутов вдруг почувствовал чудовищную усталость, однако расслабляться было не время.

– Разумеется, – согласился Рутберг. – Пока вам удается выпутываться самостоятельно. Продолжайте в том же духе, и, чем черт не шутит, может быть, вам удастся уцелеть.