3300 человек, у противника — около 21 тысячи. Однако Гарибальди смог поднять восстание в самом городе, что привело к ожесточенным боям между правительственными силами и горожанами. Не желая разрушения города, посредником в конфликте выступил заместитель командующего британским флотом в Средиземном море адмирал Родни Манди. 7 июня неаполитанский гарнизон Палермо при содействии британцев покинул город, а позднее эвакуировался на материк. Гарибальди занял Палермо и от имени «Виктора Эммануила, короля Италии», объявил себя диктатором Сицилии, о низложении Франциска II, а также учредил государственные министерства и издал постановление о создании Национальной гвардии.

Наученный опытом, генерал ценил время и приказал начать захват всего острова. В его отряд непрерывно стекались добровольцы из Сицилии и других регионов Италии и стран Европы. Прибывало оружие и боеприпасы. Вскоре «Тысяча» была переименована в Южную армию, в которой были сформированы три дивизии под командованием Стефана (Иштвана) Тюрра, Энрико Козенца и Нино Биксио. В июле численность регулярных войск превысила 17 000 человек, а нерегулярные войска насчитывали около 20 000 бойцов[492].

17–24 июля 1860 года произошли ожесточенные бои между силами Южной армии и правительственными частями под командованием полковника Фердинанда дель Боско за овладение стратегическими укреплениями Милаццо, западнее Мессины. В результате Гарибальди занял этот пункт на побережье. При этом победе поспособствовал пьемонтский королевский флот под командованием Персано. К началу августа Гарибальди контролировал практически всю Сицилию (за исключением осажденной крепости Мессина).

* * *

Все это время Кавур, внимательно следивший за событиями на юге полуострова, находился в состоянии тревожного ожидания. Первоначально казалось, что шансы на успех генуэзского кондотьера невелики. Силы Неаполитанского королевства и «краснорубашечников» (даже несмотря на их народную популярность и постоянный приток новых бойцов) были слишком неравны. Но через пару недель после высадки в Марсале стало ясно, что Гарибальди сопутствует успех. Генерал, несмотря на подчинение сардинскому королю, действовал соответственно своим собственным порывам и взглядам, а после Сицилии намеревался переправиться на континент и двигаться в сторону Неаполя и Рима. Он не признавал границы, разделявшие полуостров. Гарибальди, по мнению Кавура, на своих штыках нес зерна революции, которые могли захлестнуть всю Италию. Впервые возникла мысль о возможном крушении Неаполитанского королевства.

С другой стороны, вооруженная авантюра Гарибальди против независимого государства (а в перспективе и Папской области) подняла целый пласт международных проблем. Под сомнение ставились основы международного общежития и права. Тот же Венский договор 1815 года становился ничтожным. Великобритания, внешне дистанцировавшаяся от сути событий, имела большие интересы в регионе, как военного, так и экономического плана. Безопасность британских подданных и их имущества была далеко не праздным вопросом.

Однако куда более серьезной была реакция в Париже. Под сомнение ставилось существование целого государства, которое при определенных обстоятельствах могло стать королевством французской династии. Наполеон III был чрезвычайно уязвлен. Чувства негодования испытывали местные католики. В этот момент серьезным фактором стала жесткая позиция императрицы Евгении по отношению к революционерам, крушившим порядок в Италии. Естественно, ее чувства подогревались испанскими родственниками. «Императрица в ярости от действий Гарибальди»[493], — записал 22 мая 1860 года посол Пьемонта в Париже Костантино Нигра.

Дополнительно подогревали страсти нескрываемые желания Гарибальди устроить поход не только на Неаполь, но и на Рим, генерал считал его столицей единой Италии. В городе располагались французские войска, и император должен был реагировать на такой разворот событий. Вскоре негодование Тюильри вылилось в протест, который министр иностранных дел Эдуард Тувенель выразил Нигра[494].

Предвидя и упреждая недовольство Парижа, Кавур написал своему послу во Франции: «Я сожалею об экспедиции Гарибальди так же, как и он [Тувенель], и я делаю и буду делать все возможное, чтобы убедиться, что это не приведет к новым осложнениям. Я не мешал Гарибальди осуществить его план, потому что для этого нужно было применить силу. Сейчас правительство не в состоянии противостоять огромной непопулярности, которая обрушилась бы на него, если бы оно попыталось остановить Гарибальди. С приближением выборов и рассчитывая на то, что умеренные либералы всех типов будут противостоять проискам оппозиции и добьются принятия договора [относительно Ниццы и Савойи], я не мог предпринять решительных мер, чтобы остановить отправку помощи на Сицилию. Но я ничего не упустил в своих попытках убедить Гарибальди отказаться от своего безумного замысла»[495]. Расчет делался на то, что письмо и позиция главы правительства Сардинского королевства станут известны при дворе императора. Но в тех быстро менявшихся событиях данное послание Кавура существенно не изменило общественный расклад мнений во Франции, где публика продолжала считать его одним из основных виновников международного кризиса. Масла в огонь подлил Святой престол. Взбешенный папа Пий IX усматривал в походе Гарибальди руку «безбожников Турина и Парижа». Австрия негодовала и собирала силы для военного вмешательства.

Тем не менее Кавур надеялся оседлать события на юге и повернуть всё в свою пользу. Он отдал распоряжение адмиралу Персано оказывать помощь Гарибальди, отправил на Сицилию секретаря Национального общества Ла Фарину, выходца из Мессины, который должен был найти общий язык с Гарибальди и способствовать умеренности генерала и возможному варианту по скорейшей аннексии острова Пьемонтом. Под давлением Турина 25 июня 1860 года Франциск II даровал своему королевству конституцию и разрешил сформировать либеральный кабинет министров во главе с Антонио Спинелли, а также соглашался на союз с Сардинией, чтобы совместно управлять Италией. При этом пьемонтский посланник в Неаполе Вильямарина продолжал активно вести тайную работу с оппозицией короля с целью сорвать любой альянс с Турином и сделать официальную Сардинию единственным хозяином положения на юге.

В Турине рассматривались разные варианты дальнейшего развития событий: переворот в Палермо и создание подконтрольного правительства Сицилии, соглашающегося на аннексию острова Пьемонтом; соглашение с Франциском II и обуздание Гарибальди; свержение Франциска II и захват власти в Неаполе (этому мешало то, что между Сардинским королевством и Неаполитанским не было общей границы, вмешивался территориальный и моральный фактор понтифика); война с Австрией за овладение Венецией с одновременным вторжением в Папскую область и Королевство обеих Сицилий и др.

Однако Гарибальди имел свои виды. Его не устраивал Кавур и проводимая им политика. Он арестовал Ла Фарину и отослал его обратно в Турин; не желал «укреплять свое правительство» людьми из Турина; доверившись вначале Агостино Депретису, желавшему соединить политику Гарибальди и Кавура, и сделав его продиктатором Сицилии, позже разочаровался в нем (Депретис подал в отставку в сентябре 1860 года); отказался принимать из рук Персано сардинских морских офицеров на свой юный сицилийский флот. При этом, если офицер уходил в отставку и добровольцем примыкал к Южной армии, то его тут же