«Последний римлянин» сознательно вывел из игры неистовых и опытных в военном ремесле вестготов, чтобы спасти гуннов, сохранив их для реализации дальнейших планов хитроумного Аэция. Надо думать, его галло-римские ветераны (и, тем более, «молодые негодяи») были страшно рады, что им не придется брать гуннский лагерь приступом. Аэций объявил своим «римским орлам», что на этот раз для них война с варварами закончена. И те, безмерно благодарные «военному магистру», распевая в его честь во все горло победные песни об истреблении варварских орд типа: «Mилле, милле, милле, милле,/ Mилле деколлавимус/ Деколлавимус, унус гомо! Mилле, милле, милле,/ Виват кви милле милле oкцидит!» (лат. «Тысячу, тысячу, тысячу, тысячу/ Тысячу обезглавил, / Обезглавил один человек! Тысячу, тысячу, тысячу,/ Да здравствует тот, кто сразил тысячу тысяч!») или: «Тысячи, тысячи сарматов мы убили, / Тысячи, тысячи аланов в плен взяли» (содержание дошедших до нас песен римских легионариев и ауксилиариев достаточно однообразно), поспешили вернуться в свои гарнизоны. Лишь части воинов «Вечного Рима» пришлось немного задержаться. Так, на всякий случай, пока недобитые гунны не переправятся обратно через Рен зализывать полученные раны. Дивиде эт импера!

«Битва народов» была, вне всякого сомнения, достаточно кровавой и без поголовного уничтожения всех гуннов в духе приведенных выше образцов легионерского песенного творчества. Цифры потерь, приводимые Иорданом – по 165 000 только убитыми с каждой стороны (плюс 15 000 гепидов и салических франков, павших при Трикассии), не считаются достоверными ни одним из серьезных историков. Однако воины противоборствующих сторон (в первую очередь – «римские» и «гуннские» германцы) дрались с невероятным ожесточением. И, поскольку численность каждой стороны равнялась, по разным оценкам, 50–60 000 воинов, мнение, что под Каталауном пал каждый четвертый участник сражения, представляется довольно близким к истине. Значит, общее число убитых равнялось 30 000. Это превышало население тогдашнего крупного римского города (не считая, разумеется, крупнейших мегаполисов вроде двух Римов, Антиохии или Александрии)…

Щедрая галльская земля, приняв убитых, превратила их останки в плодородный гумус. Но немало мертвецов, благодаря особому составу почвы или в силу иных обстоятельств, сохранилось настолько, что их находили впоследствии в ходе раскопок, дорожных или земляных работ. Больше всего останков было найдено вокруг того холма, за который шла самая яростная схватка, именуемого ныне Пьемон (а раньше – Мон де Питье – «гора сострадания»), высотой 179 м – «скорее выпуклости на большой равнине, чем горы в собственном смысле слова» (Женевьева Девинь), увенчанного современной белой башней. Найденные при раскопках вокруг него более 200 скелетов носили на себе следы серьезных травм, прежде всего – на черепах. В стороне холма Мон де Винь (между Пьемоном и «лагерем Аттилы») преобладали гуннские скелеты. У многих павших гуннов были на поясах чашечки из обожженной глины. Почти у всех рядом с правой большой берцовой костью лежал длинный нож. Вероятно, это был засапожный нож, который гунны всовывали в голенище или же носили в ножнах, прихваченным к правой ноге (так скифы носили свои короткие мечи-акинаки). Почти никто из воинов Аттилы на момент гибели не был старше 25 лет. Венгерский историк Ференц Балог, профессор Дебреценского университета, проводивший в июле 1864 г. с группой студентов Будапештского университета раскопки на Каталаунских полях, был просто ошеломлен, обнаружив эти ножи рядом с большими берцовыми костями погребенных гуннов:

«Венгерский народ не так непостоянен и переменчив, как французский» – заметил он (возможно, справедливо, но явно невежливо) сопровождавшим его французам – «Наши нравы и обычаи почти не изменились с тех времен, когда НАШИМ (выделено нами – В.А.) царем был Аттила. Этот длинный нож у правой ноги, сколько я себя помню, венгры (издавна и по сей день считающие именно себя потомками и преемниками гуннов – В.А.) всегда носили в сапоге. Он служит для самых разных целей, как для нарезания пищи, так и для защиты от нападения».

Странным образом, найденные скелеты принадлежали людям более рослым, чем принято думать о гуннах. А вот обретенные скелеты гуннских лошадей были весьма малы. Несколькими годами ранее, 10 сентября 1860 г., в присутствии императора французов Наполеона III и его генералов состоялась научная демонстрация под открытым небом раскопанных черепов и скелетов. Видный антрополог доктор Конно на этих экспонатах разъяснял племяннику Наполеона I различия между гуннами и галло-римлянами. Наряду с Пьемоном (местом наибольшей концентрации находок павших), в Ла Кот-Робере, в нескольких км восточнее Ла Шеппа было найдено другое большое скопление останков жертв Каталаунской бойни – 26 массовых захоронений с многочисленными артефактами, включая 76 мечей.

Вряд ли раскопки на месте «битвы народов» проводились бы столь основательно и интенсивно, если бы Наполеон Малый (так его, в отличие от великого дяди, прозвал Виктор Гюго) не начал там строительство учебных военных лагерей и полей, предшественников учебно-тренировочных полигонов, существующих и поныне. Эти обширные закрытые военные зоны служат главным препятствием для осмотра поля, на котором Аттила чуть не потерпел полное поряжение. Ибо правый фланг его войска, опиравшийся на спешно возведенный и укрепленный бастион близ нынешнего Нантиве, захватывал территорию современного учебного лагеря войск НАТО. Расположенный там замок принадлежал до 1920 г. аристократическому семейству Бургуа-Тьерри, уступившему его государству. В своих воспоминаниях Женевьева Девинь, кузина последнего владельца замка, писала: «В стеклянных шкафах биллиардной была выставлена коллекция монет, особенно богатая античными экспонатами и содержавшая чрезвычайно интересные находки, сделанные в непосредственной близости замка. Они принадлежали всем пяти народам, сражавшимся здесь против Аттилы (вестготам, галло-римлянам, бургундам, франкам и, наконец, аланам). Был там и медный шлем, откопанный в 1822 г. Все эти предметы пропали в 1914 г. во время битвы на Марне…Все еще хорошо различимы примерно стопятидесятиметровые веерообразные валы, аналогичные валу вокруг лагеря Аттилы и расположенные на северо-восточной оконечности сегодняшнего замкового парка».

Это было написано в 1953 г. Следовательно, многократно прошедшие испытание на прочность земляные укрепления «Бича Божьего», в строительстве которых, несомненно, приняло участие несколько тысяч человек, пережили не только разыгравшееся более 15 веков тому назад сраженье под Каталауном. Но и две мировые войны – окопы и постоянный артиллерийский огонь в годы первой и воздушные бомбардировки в годы второй из них. Умели гунны строить, что ни говори! И лишь послевоенным американским и французским военным инженерам, приспособившим военный лагерь «малого» Наполеона к современным целям НАТО, удалось свести на нет (в буквальном смысле слова) большую часть гуннской фортификационной архитектуры.

«Среди старинных семейств Каталаунии или, если Вам так больше нравится, Белой Шампани, вряд ли сышется хоть одно, не обладающее артефактами тех давних времен, монетами, оружием, металлическими или глиняными сосудами, извлеченными из нашей родной земли» – вспоминала Женевьева Девинь – «Еще лет шестьдесят тому назад (написано, как мы помним, в 1953 г. – В.А.) здесь, в Сипп о Галуа, ходили на раскопки, как в других местах – на сбор турнепса».