— Они сидят дома, кричат в телевизор и недоумевают, почему мы оставили этого бездарного урода на шоу! Разве они не понимают, что именно поэтому мы его и оставили? Чем больше огорчены и рассержены зрители, тем популярнее становится шоу.

Его королевское высочество находился в совершенной безопасности до самого последнего выпуска. Именно тогда, единственный раз за все время, зрители действительно принимали решение, но принимали они его только на основании доказательств, представленных им Кельвином. До этого момента существовала опасность отказа Берилл или Родни следовать сценарию, но это было исключено, ведь они были ему обязаны абсолютно всем.

Для Кельвина трудность заключалась не в том, чтобы принц Уэльский попал в тройку финалистов, а в том, чтобы поспособствовать этому, не потеряв доверия и преданности зрителей шоу «Номер один». Заключив пари с Дакотой, он обязался сохранить популярность шоу, то есть ему было просто необходимо скрыть, что он манипулирует зрителями. Поэтому его задача состояла в том, чтобы каждую неделю выбирать персонаж, которого можно было на полном основании слить, позволяя ЕКВ набрать голоса и попасть в финал.

На производственном совещании Кельвин объявил, что первой покинет шоу лесбиянка Табита со своей гламурной подружкой. Он повернулся к Берилл, «наставнице» Табиты.

— Я хочу, чтобы ты велела ей спеть «Sexual Healing» Марвина Гея.

Берилл расхохоталась. Она почуяла, куда ветер дует.

— О да! В устах работающей лесбиянки! Прозвучит великолепно! Это будет так глупо.

— Вот именно, и мы все для этого сделаем, — ответил Кельвин и повернулся к режиссеру и видеорежиссеру: — Мы посадим ее подружку в первый ряд и снимем так, чтобы Табита пела непосредственно для нее.

— Отлично! — ответил режиссер. — Много крупных планов и долгие взгляды.

— Вот именно, — ответил Кельвин, — и хватание за промежность.

Кельвин повернулся к хореографу:

— Я хочу, чтобы вы вставили в танец покачивание бедрами и хватание за промежность, я хочу, чтобы Табита хваталась за нее так, словно у нее цистит. Понятно?

— Как скажешь, Кельвин, — ответил хореограф. — Но я тебя предупреждаю, что танцовщица из Табиты никакая. Она сложена как кирпичный сортир, а ритм чувствует как течная сука.

— Думаешь, я этого не заметил? Это будет выглядеть ужасно.

— Это точно. Ты хочешь, чтобы она вращала языком?

Кельвин задумался.

— Можно, но особенно не напирай. Просто скажи, чтобы слегка облизала губы, я не хочу, чтобы они выпячивались, и, повторяю, убедись, что она будет тереть у себя между ног не хуже Майкла Джексона.

— Понятно.

Дальше Кельвин повернулся к костюмерам:

— Во что вы ее одели?

— В превосходный темный брючный костюм в серебряную полоску, — ответила костюмерша. — Он ее немного стройнит и скрывает ноги. Груди у нее в полном порядке, они единственное, с чем можно работать, поэтому мы расстегнем несколько пуговиц на рубашке и покажем их. Что касается аксессуаров, я подумывала о хомбурге и…

— Это не то, — перебил ее Кельвин, — не то, не то, не то. Дайте ей рабочий комбинезон и футболку с надписью «ВСЕ МУЖЧИНЫ — НАСИЛЬНИКИ».

— Вы думаете, она это наденет?

— Она наденет то, что мы ей скажем. Они все подписали контракт.

Челси и Тренту было поручено сообщить Табите, что они для нее придумали, и убедиться, что она шагнет в направлении своей гибели. Теоретически эту работу должна была выполнять Берилл, потому что по сюжету Табита была одной из ее «подопечных». В реальности трое судей уже давно отказались даже делать вид, что они хоть как-то связаны с участниками до их выступления. Отборщики и продюсеры проводили все переговоры, изредка посылали цветы и записки якобы от судей и не забывали напоминать участникам, чтобы те непременно поблагодарили судей в прямом эфире за маленькие знаки внимания.

Именно выдумка с «наставничеством» забавляла Берилл больше всего. Она ее обожала. Она делала ее неуязвимой, словно ей все могло сойти с рук.

— Люди действительно верят в это дерьмо! — говорила она своим друзьям в США, заливаясь хохотом. — Они верят, что я каждый день прихожу в эти поганые комнаты для репетиций и держу моих поганых участников за руки! Это невероятно. Я с гордостью могу сказать, что не было ни одного кадра, где я бы общалась хоть с одним из этих идиотов, ни в обычной жизни, ни во время выступлений, ни во время их эмоциональных срывов, а люди по-прежнему думают, что я самая настоящая мать-наседка! Это превосходно. Невероятно. Когда-нибудь, клянусь, я повернусь к камере и скажу зрителям, что за говнистая кучка придурков эти конкурсанты. Но, разумеется, я их люблю. Это мои люди.

Независимо от любви или ненависти Берилл определенно не была готова работать с участниками шоу, и поэтому именно Челси и Трент вместе с группой младших отборщиков отправились в дом с гостиничным обслуживанием в Килберне, где проживали участники, чтобы сообщить Табите, что она должна сделать.

Уговаривать ее пришлось долго.

— «Все мужчины — насильники», — неуверенно сказала Табита. — Думаете, людям это понравится?

— Ну, не всем людям, — согласилась Челси, — но на этой стадии конкурса, где осталось еще целых двенадцать участников, нужно найти свою нишу.

— Но «Sexual Healing»? Разве песня не слишком откровенная?

— Разумеется. Нет ничего лучше, чем немного откровенного сафизма. Поверь мне. Ты должна писать крупными мазками. У тебя будет всего пара минут, чтобы произвести впечатление. Теперь насчет ролика перед выступлением, что ты хочешь сказать?

Челси говорила о видеосюжете, который показывали перед выступлением каждого конкурсанта: в нем они стояли на черном фоне, с мрачными лицами и взъерошенными волосами и рассказывали о своих страхах и надеждах.

— Ну, — ответила Табита, — я думала о том, чтобы рассказать, что я ужасно нервничаю и очень много работала, потому что очень, очень хочу стать певицей.

Челси нахмурилась.

— Знаешь, я думаю, впечатление будет намного сильнее, если ты скажешь о том, как бы тебе хотелось, чтобы у тебя и у твоей подружки была дочь, которой ты хотела бы посвятить эту песню, и что ты веришь, что экстракорпоральное оплодотворение для лесбиянок должно осуществляться бесплатно за счет Государственной системы здравоохранения и что нужно разрешить выбирать, с кем спать, и у тебя нет молодого человека, потому что…

— Все мужчины насильники? — спросила Табита.

— Вот именно. Людям понравятся твои принципы.

Табита сделала то, что ей сказали, и была награждена какофонией неодобрительных выкриков из аудитории. Перед началом съемок Бэри и Гэри четко дали понять зрителям, что при желании они могут очень громко выражать свое мнение и что свист и неодобрительные выкрики тоже допустимы.