— Элли? Как продвигается статья про любовные письма?

О боже! Элли нервно перебирает бумаги и уверенным голосом отвечает:

— У меня значительно прибавилось материала. Я нашла адресатку и встретилась с ней. Думаю, материала хватит на приличную статью.

— Отлично, — хвалит ее Мелисса, слегка приподняв бровь.

— Но… я не уверена, в каком объеме стоит использовать материал… Это очень интимная история, — неуверенно добавляет Элли.

— Они оба живы?

— Нет, он погиб. По крайней мере, она так думает.

— Тогда измени ее имя, в чем проблема? Ты же пишешь об истории, о которой женщина давно и думать забыла.

— О нет! — протестует Элли, пытаясь правильно подобрать слова. — Вообще-то, она помнит эти письма практически наизусть. Думаю, их лучше использовать в качестве материала для анализа языка любви: как изменились любовные послания за последние сорок лет.

— То есть ты предлагаешь не публиковать оригиналы?

— Да, — с облегчением отвечает Элли, окончательно понимая, что ей не хочется делать письма Дженнифер достоянием общественности. Она представляет себе, как та сидит на диване и оживленно рассказывает ей историю, о которой до этого не говорила никому. Зачем же заставлять ее страдать еще больше? — Я хочу сказать, что могла бы найти еще примеры.

— Ко вторнику?

— Ну, есть ведь книги на эту тему, подборки…

— Ты что, хочешь, чтобы мы опубликовали уже напечатанный материал?!

В кабинете воцаряется мертвая тишина. Такое впечатление, что Элли и Мелиссу Бекингем окружает ядовитый пузырь, оболочка которого вот-вот прорвется. Да, теперь что бы я ни предложила, ей все равно не понравится, думает Элли.

— За время, потраченное тобой на эту статью, большинство журналистов успевают выдать три статьи по две тысячи слов, — выговаривает ей Мелисса, постукивая по столу карандашом. — Мне нужна эта статья, Элли, — добавляет она ледяным тоном. — Просто напиши текст, оставь адресатку безымянной, и она, скорее всего, никогда не узнает, о чьих письмах идет речь. Судя по количеству потраченного тобой времени, должен получиться настоящий шедевр! — сияя белоснежной улыбкой, предназначенной остальным присутствующим, добавляет она. — Хорошо, идем дальше: где список для раздела «Здоровье»?

Уходя с работы, Элли видит, как Рори останавливается перекинуться парой слов с охранником Рональдом, а потом быстро сбегает по лестнице и направляется в сторону метро.

На улице идет дождь, а у него только рюкзак за спиной, и поэтому он наклоняет голову.

— Привет! — говорит она, догоняя его.

— Привет, — отвечает он, мельком взглянув в ее сторону, но даже не замедляя шага.

— Слушай, не хочешь зайти в паб ненадолго? — предлагает она, когда они доходят до подземного перехода.

— Нет, занят.

— А ты куда так торопишься? — спрашивает Элли, перекрикивая громовой топот пассажиров, толпящихся в переходе с отличной акустикой.

— В новое здание, — отвечает Рори, протискиваясь мимо желающих попасть в метро.

— Ничего себе! А не много ли ты работаешь? — дразнит его Элли, а толпа несет ее с такой скоростью, что она почти не касается ногами пола.

— Нет. Просто надо помочь боссу закончить кое-что, а то он уже на пределе.

— А я его сегодня видела, — сообщает Элли. — Он хорошо со мной разговаривал, — добавляет она, не дождавшись никакой реакции.

— Ну да, он вообще хороший человек.

Элли старается держаться рядом с ним до самых турникетов. Рори отходит немного в сторону чтобы не мешать спешащим к эскалатору людям.

— Так забавно, видишь человека каждый день и даже понятия не имеешь…

— Послушай, Элли, что тебе от меня нужно?

Она нервно прикусывает губу. Спешащие в метро люди обходят их с двух сторон, некоторые что-то бормочут о том, зачем стоять посреди зала.

— Просто хотела извиниться… за вчерашнее утро, — стряхивая капли воды с волос, произносит она.

— Все в порядке.

— А вот и нет. Слушай, то, что произошло, не имеет к тебе никакого отношения. Ты правда мне нравишься. Просто я…

— Знаешь что, Элли? Мне все равно. Все в порядке, давай просто забудем об этом, и все, — перебивает он, направляясь к турникетам.

Элли спешит следом. В какой-то момент Рори чуть оборачивается, и она видит, какое у него выражение лица. Ужас, просто кошмар!

Она встает за ним на эскалаторе и разглядывает капельки воды, блестящие на его сером шарфе, с трудом сдерживаясь, чтобы не смахнуть их.

— Рори, мне правда очень жаль…

— Он женат, да? — холодно взглянув на нее, спрашивает он.

— Что?

— Твой друг. Судя по тому, что он сказал, наверняка.

— Не надо так на меня смотреть.

— Как — так?

— Я же не виновата, что в него влюбилась. Я не собиралась.

— Чушь! — с циничным смешком заявляет Рори, когда они сходят с эскалатора. — Ты сделала выбор. Мы все делаем выбор, — добавляет он, ускоряя шаг, и теперь Элли приходится бежать, чтобы не отстать.

— Разве тебя никогда не захватывали чувства, которые сильнее тебя?

— Конечно захватывали, — глядя ей в глаза, отвечает Рори. — Но если я понимал, что причиню кому-то боль, если поддамся своим желаниям, то всегда отходил в сторону.

— Да ты у нас просто святой! — с пылающим лицом восклицает она.

— Нет, но и тебя жертвой обстоятельств не назовешь. Рискну предположить, что ты знала, что он женат, и все равно решила попытать счастья. У тебя была возможность отказаться.

— Все было совсем не так.

— Ну конечно. «Это было сильнее нас», да? — язвительно добавляет он. — Похоже, эти письма повлияли на тебя больше, чем тебе кажется.

— Поздравляю, Мистер Практичность. Молодец, научился включать и выключать эмоции, как воду в ванной. Да, я позволила себе поддаться искушению, доволен? Да, я поступила аморально. Неблагоразумно? Судя по твоей реакции, разумеется. Но на какое-то время я ощутила настоящее волшебство, и не переживай — до сих пор за это расплачиваюсь!

— Не только ты, Элли. Каждое действие имеет последствия. Я считаю, что люди делятся на тех, кто это знает и принимает соответствующие решения, и тех, кто просто делает то, что им нравится в данный конкретный момент времени.

— О господи! Ты хоть представляешь, как высокомерно это звучит?! — срывается на крик Элли, не обращая внимания на любопытные взгляды пассажиров, которые спешат мимо них, исчезая в тоннелях, ведущих к пригородным поездам и кольцевой линии.

— Да.

— То есть в твоем мире ни у кого нет права на ошибку?!