Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дежурный администратор презрительно отвернул сморщенный нос от приблизившихся к нему бомжей с затуманенными глазами.
— В номера сорок двадцать четыре и сорок двадцать пять никакой корреспонденции не поступало? — внезапно осведомился один из них, и под потрескавшимися губами сверкнули неожиданно белые зубы.
Брови дежурного администратора поползли вверх, а челюсть немного опустилась, когда в спросившем он узнал Дирка Питта, а в его спутнике — Альберта Джордино. Медленно повернувшись к висевшим на стене ящичкам, он извлек из них два пакета: один — обычный, другой покрупнее, перевязанный подарочной лентой с крупным бантом.
— Одно письмо и одна бандероль, — сказал он, передавая пакеты.
Взяв письмо и передав бандероль Джордино, Питт отошел от стойки.
— От Корсова, — бросил он через плечо.
— Сгораю от нетерпения узнать, каких ужасов понаписал нам наш дорогой кагэбэшник.
— Его вызывали на беседу в местное министерство иностранных дел. Сейчас он в Иркутске. Передает тебе привет, надеется, наш променад на юг оказался продуктивным. Свяжется с нами через несколько дней, после того как вернется в Улан- Батор.
— Очень любезно с его стороны, — заметил Джордино с плохо скрытым сарказмом в голосе. — Интересно, Тереза и Джим могут себе позволить такую роскошь, как ожидание его прибытия? — Он надорвал подарочную упаковку на пакете, под которой оказалась старинная книга в кожаном переплете и банка витаминов. Из-под бумаги на пол вылетела красочная открытка. Джордино поднял ее и протянул Питту, спросив: — От жены?
Питт кивнул, молча прочитал написанные от руки строки:
Высылаю твою любимую книгу и еще витамины для поддержания здоровья. Витамины очень сильные, будь с ними осторожен, любовь моя.
Наши дети шлют тебе наилучшие пожелания с Гавайев.
Они нашли останки древнего корабля, что вызвало ажиотаж
в научном мире. Без тебя в Вашингтоне страшно скучно, возвращайся поскорее домой.
Лорен.
— Книга и витамины. Никакой романтики. Не узнаю миссис Питт, — недовольно пропел Джордино.
— Ничего ты не понимаешь. Мой любимейший роман. Всегда поднимал мне настроение. — Питт взял увесистый том и показал Джордино корешок.
— «Моби Дик» Мелвилла. Да, неплохой выбор. Хотя лично мне ближе приключения Арчи и Вероники.
Питт раскрыл книгу, начал листать и наконец обнаружил то, что искал, — вырез в страницах, в котором покоился автоматический «Кольт» сорок пятого калибра.
Джордино присвистнул.
— Прости, я ошибался. Твоя супруга и сейчас не лишена романтики.
Питт потряс баночкой витаминов, открутил крышку, посмотрел внутрь — там лежало десятка два патронов к «кольту».
— Для работницы конгресса довольно оригинальное почтовое отправление. И не боится же отправлять за полсвета огнестрельное оружие, да еще с патронами, — уважительно произнес Джордино.
— Нет, не боится. Наверное, потому, что пока не попадалась, — усмехнулся Питт. Он закрыл баночку и сунул книгу под мышку.
— С такими горячими подарками нам нет необходимости сидеть и ждать Корсова, — сказал Джордино.
Питт едва заметно кивнул.
— Я тоже так думаю. К тому же нам просто небезопасно оставаться здесь надолго. Рано или поздно Боржин узнает о гибели своего лжебуддийского монаха и сразу все поймет. Так что быстренько сделаем кое-какие приготовления и отправляемся.
— Душ и пиво входят в нашу программу восстановления сил?
— Несомненно, но сперва факты, — отозвался Питт, направляясь к бизнес-центру, находившемуся в дальнем углу холла и свободному в такой час от посетителей. Сунув руку в карман, он выудил оттуда серебряный кулон, прихваченный им из лаборатории в штаб-квартире Боржина, и положил его в копировальную машину. Получив листок с копией, он нацарапал на нем несколько корявых строк и сунул в стоявший рядом факс, на память набрав длинный международный номер. Затем он запустил в факс страницы, вырванные из немецкой инструкции по эксплуатации непонятного сейсмического устройства, возможно, преобразователя сейсмической записи в изображение среды, и набрал второй номер.
— Дадим бездельникам возможность потрудиться над игрушкой из сатанинской мастерской, — пробормотал он под нос и направился в свою комнату.
Внешне дом со звучным названием «Джорджтаун керридж» ничем не отличался от остальных, расположенных в богатом квартале Вашингтона, округ Колумбия: такой же претенциозно величественный, чопорный и очень старый — потемневшие от времени кирпичные стены, свежевыкрашенный карниз, сверкающие чистотой стекла в окнах девятнадцатого века, ухоженный дворик с идеально подстриженной травой. Безыс- кусность архитектуры с лихвой компенсировалась изяществом интерьера, напоминавшего книгохранилище Нью-Йоркской публичной библиотеки. Почти все стены в доме от пола до потолка были заняты полками полированного дерева, забитыми книгами по истории кораблей и мореплаванию. В идеальном порядке и навалом книги стояли и лежали везде — на обеденном столе, на кухонных столах и подоконниках. На кухонных полках они тоже стояли. Кособокими неустойчивыми пирамидами они тут и там лежали на полу. Эксцентричный владелец дома Джулиан (Сен-Жюльен) Перлмуттер считал внутреннее убранство своего жилища и царившую в нем разновидность порядка вещами само собой разумеющимися и иного не потерпел бы. Книги были не просто основной страстью известнейшего историка мореплавания, собравшего уникальную по своей информативности библиотеку, при одном упоминании о которой его коллеги-коллекционеры жадно глотали слюну. В отличие от других собирателей Перлмуттер был человеком щедрым и не только охотно делился знаниями, но и позволял пользоваться своим архивом; впрочем, исключительно тем, кто, как и он, обожал море, бредил морем.
Писк и тихое бормотание факса разбудили Перлмуттера, заснувшего в глубоком кожаном кресле за чтением вахтенного журнала знаменитого корабля-призрака «Мария Целеста». Он поднял с кресла свое грузное, весом почти четыреста фунтов, тело, подошел к рабочему столу и вытянул полученный факс. Почесал густую седую бороду, ознакомившись с коротеньким текстом:
«Джулиан, с меня бутылка свежеприготовленного айрака, если сможете идентифицировать вот это. Питт».
— Айрак, — повторил Перлмуттер и усмехнулся. — Вот чертов шантажист.
Он был страшным гурманом, о чем красноречиво свидетельствовал его шарообразный живот. Обещанный Питтом монгольский напиток из перебродившего кобыльего молока задел его за живое, за кулинарную струну. Перлмуттер принялся изучать следующую страницу факса, содержавшую копию реверса серебряного кулона.
— Дирк, я не ювелир, но знаю человека, который мог бы тебе помочь, — сказал он, затем поднял телефонную трубку, набрал номер и стал ждать ответа.