А ещё я улавливаю рядом чей-то стон. С трудом поворачиваю голову – пытаюсь прислушаться.

Сделать это нелегко – потому что в ушах стоит гул и звон.

– Глеб! – как сквозь вату долетает голос Насти. – Ты цел?

Трогательная забота. Щас расплачусь!

Бормочу какое-то ругательство. А она нащупывает меня, касается моего лица:

– Скажи, где болит?

Нежно гладит мои волосы. Я отстраняю её ладонь.

– Только не дёргайся, – шепчет она. – Пока полежи спокойно!

Судя по звукам, она помогает остальным.

Белка протяжно матерится, а Настя её успокаивает. О чём-то говорит с Ромкой… Через секунду он вскрикивает – но ничего ужасного; по-моему, ему просто вправили вывих.

«Сраная мать Тереза!»

Я сплёвываю песок и утираюсь грязным рукавом.

Рядом кто-то блюёт – кажется, это Кид.

Только Часовщика и Миху не слышно. Неужели погибли?

Я нащупываю свой фонарик. Пытаюсь включить. Без толку!

– Начинаем перекличку… – слабо шепчу я.

И скоро убеждаюсь, что мы легко отделались.

Растяжения, вывихи, синяки, ссадины. Но все живы. И даже – ни единого перелома!

Я точно рассчитал! Дробилка нас не размазала. Мы пролетели сквозь неё и скатились по наклонному стволу червоточины.

– Повезло нам… – шепнул Миха.

– Никакого везения, – уточнил Часовщик. – Обыкновенная логика.

– При чём тут логика?

– Всякая, даже такая крупная, аномалия обладает ограниченной энергией. И если эта энергия распределяется не на одного, а на семерых…

– Ясно, что у них больше шансов уцелеть! – подвёл итог Кид. И хрипло уточнил: – Скажи, Тень, ты, наверное, и раньше это делал?

– Ага. Каждый выходной мы с друзьями так развлекаемся…

Он засмеялся.

За ним – остальные. Нервный хохот людей, которые уже успели сказать жизни «До свидания!».

Настя тоже смеялась. И на пару секунд даже почудилось, что все мы – единая команда.

– Ну хватит, – пробурчал я, стряхивая наваждение. – По-моему, пора проверить погоду наверху…

– А как же дробилка? – испуганно вспомнил Миха.

И сдавленные смешки тут же прекратились.

Что, если чёртова аномалия не до конца растратила энергию? Тогда мы в западне.

Я объявил:

– Пойду гляну…

Кто-то шевельнулся во тьме, но я предупредил:

– Остальным – сидеть и ждать!

Взбираться по наклонному стволу червоточины не слишком удобно. Она почти вся покрыта стекловидной коркой оплавленной глины. К счастью, корка очень тонкая. Я разбиваю её ножом и уверенно прокладываю дорогу наверх.

Через минуту становится светлее.

Там, над головой, уже половина выходного отверстия. Через него можно любоваться облаками. Но главное, – воздух…

Дрожит или нет?

Я всматриваюсь до рези в глазах и карабкаюсь ещё выше. Теперь видно лучше.

Кажется, дробилка и правда аннигилировала – как это обычно происходит с её мелкими копиями.

Путь свободен. Но я не тороплюсь. Кто знает, что там, наверху?

Поднимаюсь и вслушиваюсь в дыхание ветра.

В очередной раз пробиваю стекловидную корку. Под ней замечаю торчащий из глины камешек. На вид – невзрачный.

Только чутьё срабатывает.

Я выковыриваю камень до конца – он оказывается довольно крупным, замысловатой формы. И в ответ на моё прикосновение начинает слабо светиться.

Артефакт.

Правда, не могу определить какой…

В другой раз я бы крепко подумал, прежде чем вообще брать его в руки. Но в моей ситуации любой пустяк может пригодиться. Да и форма камня кажется смутно знакомой…

Я прячу его в карман. И выбираюсь из червото-чины.

Внимательно озираюсь.

Туман поредел, и обзор достаточно хороший. Медуз нет, и это понятно – выгорели.

Но тут и без них было жарко!

Пока мы валялись в дыре в отключке – на поверхности произошла реальная буря. Валяются неведомо откуда нанесённые груды мусора – какое-то тряпьё, сломанные ветки, драные одеяла – вероятно, из ближайших развалин. Поверх куска «Российской газеты» – половинка треснувшего табурета… А ещё – осколки стекла и гнутые куски арматуры, вонзившиеся в землю за пару шагов от меня.

Это мы удачно сиганули…

Вредно гулять, когда такое добро летает по воздуху!

Хотя есть и положительный эффект.

Вон там дымится голое почерневшее дерево – молния в него попала? Вокруг дерева – тёмная проплешина в траве. Она тянется до полосы плесени. И там, где её пересекает, образовался новый проход.

За ним – ведущая на восток чистая улица.

Кид говорил, до Портала – меньше километра.

Весь вопрос – хочу я туда идти?

Иллюзий не осталось.

Никаких…

Должен я и дальше помогать всякой сволочи? Тем, кому плевать на спасение людей? Кто и меня считает не более чем разменной пешкой?

Идти, чтоб помочь им добыть информацию – такую ценную в тайной борьбе кланов.

И бесполезную для Алёны и Жени, которых привезли сюда в автобусе с эмблемой-«надгробием» на боку…

Ветер чуть утих. Накрапывал дождик. Но я его не замечал.

Устало опустился на землю. Закрыл глаза.

Против меня будут трое. Но, судя по недавней стычке Кида и Часовщика, эти двое – обычные двуногие уроды.

Остаётся лишь Настя…

Нечеловек.

Против него и с автоматом – как с голыми руками…

Что, кроме оружия? Шарики затмения…

А ещё…

Я достал из кармана артефакт, взвесил его в ладони и отряхнул от прилипшей глины. Повертел в руке. Точно! Я раньше видел такой же… Но где?

Вздрогнул и повернул голову.

Нет, не показалось.

Негромкий шорох долетел из червоточины. Кто-то карабкался наверх.

Я встал с земли, спрятал артефакт в карман.

Через минуту из дыры вылезла Настя. Отряхнула штаны, двинулась ко мне.

И пока она шла, я любовался её фигурой.

Любовался лицом и волосами…

Даже сейчас, перепачканная, в грязном мешковатом камуфляже, она смотрелась великолепно. И в ботинках с толстой ребристой подошвой ступала легко – будто принцесса Зоны…