Во время этой частной встречи (на деле то был роскошный обед, за которым подавали самые дорогие французские вина) конгрессмены в неформальной обстановке допросили нашего актера. И актер произвел на них весьма благоприятное впечатление — своей ненавязчивой чисто мужской искренностью и патриотическим пылом. К тому же выяснилось, что он был ветераном Второй мировой войны, храбрым и неподкупным джи-ай, сражавшимся в Германии в последние, самые горячие месяцы войны. И если даже и испытывал нечто вроде симпатии к русскому коммунизму или социализму, или чему-либо еще подобному, будьте любезны вспомнить Сталина, который во время войны был нашим союзником, а теперь превратился в сущего монстра. Да и кроме того, Россия с Америкой пока что еще не являются идеологическими противниками. Просто первая является милитаристским атеистическим государством, немного присмиревшим под давлением мировой общественности. А Америка — единственной надеждой и оплотом христианства и демократии во всем современном мире. Да достаточно вспомнить, как всего лишь несколько лет назад вполне понятным и естественным считалось, что страстного по природе молодого человека, каким, собственно, и был актер, вполне могла привлекать радикальная политика. Это являлось естественной реакцией на фашизм. А симпатии к России раздували все газеты и семейные журналы, начиная с «Лайфа»!

Актер объяснил, что никогда не являлся членом коммунистической партии, хотя и посетил несколько митингов, и что не сможет со всей уверенностью «назвать имена», которые так интересуют КРАД. Конгрессменам-республиканцам он понравился. Они поверили ему и доложили в КРАД, что подозрения с актера можно снять. Повестки явиться на расследование он так и не получил. И если в этом деле и фигурировали деньги, так только наличные, тайно переданные агентом актера адвокату со студии. Возможно, конгрессмены-республиканцы тоже получили свою долю. Но об этом актер, разумеется, ничего не знал. Или почти не знал. Знал только, что освобожден теперь от всех подозрений и что имя его навсегда вычеркнуто из черных списков КРАДа. И роль мистера И. Э. Шинна в этих, как и в других аналогичных переговорах, проводившихся в Голливуде в годы не признаваемых официально черных списков и «чисток», так и осталась тайной. Загадкой был и сам этот человек.

— Почему он это делал?.. Да может, просто у этого уродливого карлика было золотое сердце.

Итак, две ключевые фигуры в новом фильме «Метро-Голдвин-Майер» были втайне обязаны мистеру И. Э. Шинну. И каждый из этих мужчин мог знать о долге другого. И хитрый маленький агент с взрывным смехом и спокойными оценивающими глазками, с неизменной красной гвоздикой в петлице терпеливо ожидал своего часа, чтобы стребовать с них этот долг. Расчетливый, подобно профессиональному игроку, он точно знал, когда лучше позвонить режиссеру. А именно — накануне дня прослушивания на единственную роль в фильме, которая могла подойти его клиентке, «Мэрилин Монро». Шинн понимал, что на режиссера, этого голливудского «диссидента», может произвести должное впечатление тот факт, что Студия в свое время отказалась от услуг девушки.

Итак, Шинн позвонил и назвался, в ответ на что режиссер с добродушной иронией заметил:

— Небось опять о какой-нибудь девушке хлопочешь, верно?

И Шинн ответил с достоинством и довольно резко:

— Нет. Об актрисе. Весьма своеобычной и талантливой. Считаю, она идеально подходит на роль племянницы Луиса Калхерна.

Режиссер жалобно простонал в ответ:

— Все они особенные и своеобычные, когда мы их трахаем.

Шинн, раздраженно бросил в трубку:

— Это действительно замечательная девушка. Она могла бы стать звездой первой величины, если бы ей дали проявить себя. И лично я считаю, что роль Анджелы самая для нее подходящая. И ты скажешь то же самое, когда увидишь ее.

Режиссер иронично заметил:

— Прямо как Рита Хейуорт, да? Провинциалка с роскошными формами, чья игра не стоит и ломаного гроша? Девушка с упругими сиськами и выпяченной нижней губкой, и еще выпрямляла или завивала волосы электричеством, а сами волосы непременно рыжие или платиновые, и она твердо вознамерилась стать звездой.

На что Шинн ответил:

— Она станет звездой. И я предоставляю тебе возможность открыть ее.

Режиссер со вздохом ответил:

— О’кей, Исаак. Присылай ее. Только пусть предварительно уточнит время с моим ассистентом.

Режиссер не стал говорить Шинну о том, что уже присмотрел девушку на эту роль. Официально подтверждено это еще не было, с ее агентом он еще не говорил, но речь шла о кое-каких его обязательствах, правда, чисто сексуального плана. В любом случае девушка была красоткой с черными как смоль волосами и экзотическими чертами лица, что как нельзя более соответствовало образу героини, прописанному в сценарии. Режиссер мог, конечно, сказать Шинну, если бы Шинн спросил, что его клиентка совершенно не соответствует нужному типажу. И что он обязательно отплатит Шинну услугой за услугу, но только как-нибудь потом, в другой раз.

И вот на следующий день, ровно в четыре, Шинн появился с этой своей девушкой, «Мэрилин Монро». Конечно, роскошные формы и, разумеется, платиновая блондинка. И исключительной красоты фигура в поблескивающем белом нейлоновом платье. И еще она так робела, что режиссер с первого же взгляда понял, что говорить этот цыпленок сможет разве что шепотом. Итак, режиссер бросает на «Мэрилин Монро» всего один взгляд, и нутро подсказывает ему, что играть она не умеет, что даже трахаться как следует не умеет. Но вот рот может пригодиться. И вообще такую можно использовать только для украшения, как фигуру на носу яхты или же серебряную статуэтку, венчающую капот «роллс-ройса».

Бледная светящаяся кожа, как у дорогой куклы, кобальтово-синие, полные ужаса глаза. А руки, в которых она держала сценарий, просто ходуном ходят от страха. А голосок такой тихий, что режиссер не услышал почти ничего из того, что она ему говорила. Ну, совсем как какая-нибудь школьница на экзамене. А сказала она, что прочитала сценарий, весь сценарий, что это очень странная и волнующая история, прямо как роман Достоевского, что ты с самого начала симпатизируешь преступникам и не хочешь, чтобы их наказали. Слово «Дос-то-ев-ский» девушка произнесла с одинаковым нажимом на каждый слог. Режиссер рассмеялся и заметил:

— О, так вы читали Дос-то-ев-ского, да, милочка?

И девушка так и залилась краской, поняла, что над ней смеются. А Шинн стоит себе рядом, весь красный, смотрит волком, а на толстых губах блестит слюна.

Нет, она вовсе не показалась мне провинциальной. Была очень хороша собой. Холеная девушка, откуда-нибудь из Пасадены, из верхушки среднего класса, паршивое образование, но кто-то внушил ей, что она может играть. Почти что девушка из католической школы. А смех, что за смех!.. Шинн был влюблен в нее, это несомненно. Бедняга. Не знаю почему, но все это вдруг показалось мне ужасно смешным. Такое впечатление, что она возвышается над ним, словно башня, хотя на деле он был не намного ниже ростом. Позже я узнал, что у нее, оказывается, роман с Чарли Чаплином-младшим! Но тогда, в тот день, они с Шинном походили на влюбленную парочку. Причем типично голливудскую. Красавица и чудовище. Что всегда смешно, если сами вы, конечно, не являетесь этим чудовищем.