— Нет. Я не хочу, чтобы ты путалась у меня под ногами.

— Чтобы тебе не пришлось обо мне беспокоиться? Но я не…

— Женевьева!

Побежденная, она сникла. Женевьеве все равно не переломить его, следовательно, глупо нарушать установившееся между ними согласие бессмысленными спорами.

— Тогда я пойду соберу вещи.

— Сайлас уже собрал. Он ждет тебя в спальне. Как только гости отбудут в горы, вы отправитесь в порт, — Доминик вдруг рассмеялся и ущипнул ее за щеку. — Не будь так неутешна, фея. Ты еще много чего увидишь интересного.

— Но я не хочу, чтобы меня убирали с дороги, как беспомощную, — насупилась она. — Я не твоя подопечная.

Его теперешняя терпимость была безгранична: Доминик лишь спокойно повторил:

— Пока ты плаваешь со мной, ты моя подопечная. На земле, полагаю, мы равные партнеры, но на корабле все подчиняются мне. Все. Меня ждет Бонапарт, и будет неловко объяснять свое опоздание тем, что пришлось урезонивать ярую спорщицу, которая не знает слова «нет».

— О, конечно, я понимаю, что это не прибавит тебе авторитета. — Женевьева озорно улыбнулась. — Но ты уверен, что не хочешь пойти со мной? Я могу придумать гораздо более интересные способы провести день, чем сидеть взаперти с Наполеоном или наблюдать за тем, как грузится на корабли его армия.

— Ты распутница, — не без удовольствия констатировал Доминик. — Я вообще-то тоже, но подобные предложения могут помешать мне сосредоточиться на главном. Так что прочь отсюда. Можешь потратить остаток дня на то, чтобы придумать развлечение для меня, когда я вернусь. — Он коснулся пальцем кончика ее носа и зашагал к выходу, но у самой двери обернулся:

— Да, фея, когда будешь придумывать, не скупись на фантазию. — С этим Доминик вышел, оставив Женевьеву в приятном возбуждении, от которого даже стало приятно покалывать кожу.

Спустя час Сайлас посадил ее в ландо у ступенек дворца и, взобравшись на козлы, отпустил вожжи. Нетерпеливо бивший копытом мул тут же тронулся с места.

"Танцовщица» покачивалась на рейде — один из пяти больших кораблей флотилии, изготовившихся к плаванию. Женевьева проворно прыгнула в корабельную шлюпку, ожидавшую у пристани. Шлюпка направилась к грациозному фрегату. Там Сайлас оставил Женевьеву, а сам отбыл на «Святой Дух» — торговый корабль, нанятый Домиником в Легорне.

Женевьева спустилась в каюту, чтобы сменить элегантное платье для дворцовых приемов на простое хлопчатобумажное. Изящные туфли уступили место детским башмачкам. Золотистая копна волос была стянута в узел шарфом Доминика. Приготовившись таким образом, Женевьева вышла на шканцы и заняла там свою обычную позицию — у гакаборта, откуда могла наблюдать за всем, что происходит в гавани, а равно и на самой «Танцовщице».

Ее присутствие на фрегате стало уже таким привычным, что даже боцман относился к девушке с некоторым уважением, показателем чего могло служить признание за ней этого места как законного — хозяин четко дал понять, что сюда нельзя вторгаться никому. Если Женевьеве что-то требовалось — еда, кофе или вода, а Сайласа не было или он был занят своими матросскими обязанностями, ей и в голову не приходило попросить кого-то другого исполнить обязанности камердинера. Она сама заботилась о себе, тихо пробираясь вдоль перил, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Такое поведение не осталось незамеченным и было оценено.

Облокотившись на перила, Женевьева разглядывала стоявшие в гавани корабли, и ей становилось все яснее, что там происходит необычно активное движение. Личный бриг Наполеона «Непостоянный» был перекрашен под английский. Маленькое суденышко сновало в бухте, подвозя к нему последние запасы: печенье, рис, овощи, сыр, солонину, крепкие напитки и пресную воду. Когда Нила Кэмпбела не было на острове, никому и в голову не приходило спрашивать, что происходит. Для островитян Наполеон не был пленником, он ничего не обещал им и распоряжался собственными армией и флотом, как считал нужным. Просто если бы он захотел покинуть остров, французские и британские патрульные суда остановили бы его. Но для этого им сначала нужно было его поймать.

Женевьева с сомнением покачала головой: Доминик был убежден, что им удастся обойти патрульные корабли. Сам Наполеон нисколько не сомневался в успехе — его уверенность базировалась на осознании своей миссии: снова освободить Францию от Бурбонов и восстановить империю. Но наблюдательнице с «Танцовщицы» было видно, что шансы беглецов весьма призрачны. Единственное, на что они могли рассчитывать, так это на то, что план неожиданного побега окружен строгой секретностью, а поэтому ни у кого не возникнет подозрений. Наполеон исподволь готовил свой флот к прорыву, при этом оживленно обсуждая строительство дорог, организацию больниц и новый бюджет Эльбы на 1815 год.

"Он так же лукав и хитер, как старый лис Фуше», — подумала Женевьева и восхищенно улыбнулась. Она знала, что Доминик подпал под чары Наполеона, и понимала почему. И даже думала, что если бы ей позволили присутствовать во время обсуждения их планов, то тоже оказалась бы под обаянием Бонапарта. А так она видела в происходящем лишь продолжение приключения, начавшегося в день несостоявшейся помолвки и дающего возможность находиться рядом с мужчиной, который был в ее жизни всем, без которого…

Стоп, это запретная тема, ей нет места в сегодняшней реальности. Единственной мечтой Женевьевы было каким-нибудь образом стать неотъемлемой частью, невидимой тканью жизни Доминика Делакруа и не поднимать разговоров о будущем: пусть оно придет само собой.

Громкие приветственные крики по левому борту привлекли внимание Женевьевы. Она перегнулась через перила: небольшой тендер, набитый мужчинами в форме жандармов так, что осел почти по самый планшир, качался па волне под кормовым трапом. И жандармы неуклюже — рапиры путались у них в ногах — стали взбираться по качающейся веревочной лестнице. Солнце сияло на их серебряных пуговицах, на золоте эполет и блестящих пряжках.

— Два часа в море — и у них все кишки вывернет наизнанку, — сказал штурвальный у Женевьевы за плечом. — Очень им тогда помогут эти их пижонские мундиры!

Женевьева, которая только раз испытала превратности морской болезни, бросила на него укоризненный взгляд, но штурвальный лишь фыркнул, явно не испытывая угрызений совести, и Женевьева не удержалась от ответной улыбки. Наблюдая, как неловко вновь прибывшие пытаются приспособиться к качающейся под ногами палубе, тесным помещениям и отсутствию привычных удобств, она посочувствовала боцману, который был ответствен за их размещение и устройство. Вернувшись на корабль, Доминик не захочет, чтобы его беспокоили жалобами с той или другой стороны: любой жалобщик будет быстро поставлен на место. А боцман в этом случае неминуемо пострадает от острого языка хозяина.

Два-три любопытных взгляда остановились на ней, но Женевьева продолжала стоять на шканцах в сторонке, пока на закате не появилась целая стая тендеров, плывущая от пристани. Головной тендер направился к «Непостоянному», и император под звуки горнов взошел на его борт. Второй тендер подошел к «Танцовщице». Доминик безо всяких церемоний взлетел наверх по кормовому трапу. Его сопровождали два гражданских лица, которые так же неуверенно держались на качающейся палубе, как и жандармы, и были несколько обескуражены холодной встречей.