– А разве это не приведет их прямо к нам?

– Они и так двигаются в нашу сторону. А поскольку одежда здесь, собаки приведут их прямо к ней. Они так обучены. И если охотники поймут, что мы в этой яме, мы окажемся для них легкой добычей. Так что нам надо запутать собак. Отвлечь их внимание от этого шурфа.

Сержант задумался, а Стейси попыталась представила себе, что сейчас происходит на поверхности. Она еще не успела осмотреть их убежище и стояла, прижавшись к стене, по которой наполовину сползла, наполовину упала вниз. Напротив шурфа находились кусты, и именно там, как она слышала, сработал капкан.

– Стейс, ее надо снять! – пророкотал Брайант.

Констебль кивнула и вдруг поняла, что он не может ее видеть.

– Знаю, – пробормотала Стейси и начала стаскивать бронежилет. Мерзавец Флода измазал кровью ее юбку, блузку и колготки. И все это придется снять с себя. Девушка понимала, что на ней не останется ничего, кроме нижнего белья, но постаралась отогнать эту мысль. Переживет – зато ее не разорвут псы и никто не застрелит.

– Если ты встанешь ногами на мои руки, я смогу немного тебя приподнять, чтобы ты выбросила одежду как можно дальше от нас, – сказал сержант.

– Ладно, – выдохнула Вуд, и ее блузка упала на землю. Она немедленно почувствовала обнаженной кожей укусы холодного ноябрьского воздуха.

«Лучше померзнуть, чем умереть», – сказала себе девушка, снимая юбку вместе с колготками.

– Скрути все в узел, – посоветовал Брайант. – Так они дальше улетят.

Констебль наклонилась, собрала одежду и связала ее в узел колготками.

– Готово, – доложила она.

– Поторопись, они приближаются! – прошипел сержант.

Девушка зажала ком одежды в зубах и на ощупь нашла его сцепленные руки. Подняв правую ногу, поставила ее на ладони Брайанта.

– Дай сигнал, когда будешь готова, – велел он.

Вуд постаралась обеими свободными руками опереться на поросшую мхом стену и найти равновесие. Она издала нечленораздельный звук, и Брайант подбросил ее вверх. Констебль оторвала одну руку от стены и схватила комок одежды, до этого зажатый во рту.

– Че-е-е-е-р-т! – успела крикнуть констебль, заваливаясь на бок.

Брайант немедленно опустил руки, чтобы Стейси не свалилась на дно ямы.

Комок одежды так и остался у нее во рту.

– Дьявольщина! – выругался сержант и посоветовал: – Попробуй удерживать равновесие, опираясь на стену одной рукой, прежде чем я тебя подниму.

Ответить ему Стейси не могла – она лишь кивнула в темноте. Вдали слышался лай псов.

Она должна была это сделать. Другого шанса уже не будет.

На этот раз Брайант медленно поднимал девушку до тех пор, пока она не оказалась в трех футах от поверхности. Стейси чувствовала, как его руки все сильнее сжимают ей ноги.

Ей понадобилась пара секунд, чтобы найти баланс, и после этого она оторвала одну руку от стены, а потом медленно дотянулась до одежды у себя во рту. Материя впитала всю ее слюну, и Вуд сглотнула сухой воздух, пытаясь смочить горло.

Осторожно балансируя комком из одежды, она положила руку с ним себе на плечо, как официант, несущий поднос.

И начала считать до трех, пытаясь сосредоточить все свои силы именно в этом плече.

На счет «три» она со всей силы выбросила комок в воздух, стараясь, чтобы он упал в кусты.

– Порядок? – уточнил Брайант, медленно опуская ее.

– Д… да, – заикаясь, ответила сильно окоченевшая на холодном воздухе Стейси.

Сержант потер ее руки мхом, который он собрал со стены.

– Это поможет отбить запах, – пояснил мужчина, прежде чем отодвинуться от нее. Растирая покрытую мурашками кожу, Вуд слышала, как он шевелится рядом.

Через несколько секунд она почувствовала, как Брайант накидывает ей на плечи свою куртку и застегивает молнию.

Неожиданно ей захотелось безудержно разрыдаться.

Утешая девушку, сержант приобнял ее за плечи.

– Все хорошо, Стейси. Ты прекрасно справилась, – приговаривал он.

Констебль подняла голову и посмотрела в темное небо.

Она смогла выбросить вымокшую в крови одежду из ямы. И теперь ей оставалось лишь молиться, чтобы та упала достаточно далеко. Ради Брайанта и ради нее самой.

Первый удар пришелся лежащему на земле человеку прямо по носу. Из него брызнула кровь, которая испачкала Ким руку.

– Ах ты, гребаный ублюдок! – произнесла инспектор, нанося еще один удар в лицо мужчины и с удовлетворением понимая, что на этот раз попала прямо в глаз. – Да как ты только посмел?! – выкрикнула она – и следующий удар пришелся ему в рот.

Стоун ощутила, как у нее под рукой сломался один из зубов, и поняла, что ее ярость постепенно стихает. Ей просто необходимо было дать выход эмоциям.

– Я… прекратите… – простонал ее противник.

– Заткнись, мерзкий и презренный кусок дерьма! Ты за кого себя принимаешь, Флода? – В голосе детектива звучала угроза.

Она уже не думала о своей карьере. Этот человек обращался с ее коллегой, как с куском мяса, – почему? Кто дал ему такое право?

Ее рука, вновь нацеленная в лицо Дейла Приса, замерла в воздухе. Неожиданно она вспомнила сцену в холле усадьбы Присов. Как старик Прис звал Дейла. Как он отверг помощь Барта.

И внезапно ее мозг взорвался от осознания происшедшего. Омерзение и неуважение, которые Робсон Прис выказывал своему младшему внуку. Упоминание последним «Голодных игр». Его разговоры о соперничестве и о выживании. Попытка отвлечь ее внимание с помощью мотоцикла.

– Твою мать! Так это не ты! – охнула Стоун, и все мгновенно встало на свои места. – Ты не Флода!

Дейл Прис затряс головой, когда она, наконец, отпустила его.

– Прошу вас, инспектор, не убивайте его. Он ведь все-таки мой брат…

– Ну, и кто из нас «несчастный извращенец», а, дедуля? – В голосе Барта слышались триумфальные нотки.

Наконец-то он чувствовал себя главным! Кресло-каталка его деда была намертво привязана к старой решетке, вделанной в стену.

– Ты поставил не на того, дедуля, – усмехнулся Барт, но внезапно вновь увидел в холодных голубых глазах Робсона раздражение, которое видел там всю жизнь. – Ах да, я и забыл! Ты ведь ненавидишь это слово – дедуля? Никогда не позволял мне так называть себя, когда мы были детьми. Слишком по-детски и слишком игриво… Тебе ведь никогда не хотелось быть чьим-нибудь дедулей, а?

Раздражение в глазах старика сменилось ненавистью, но Барту было все равно. Он слишком долго ждал, когда сможет вот так пообщаться со своим дедом. А кляп во рту старшего Приса означал, что тот не сможет ему ответить.